Да, когда после того, как в лексиконе Марии появилось слово«адвокат», прошло три месяца, в течение которых проживала она вырванную у Роженеустойку, раздался звонок, и некто, представившийся сотрудником модельногоагентства, осведомился, нельзя ли попросить к телефону мадемуазель Мари.«Можно», – с отрепетированной за столь долгий срок холодностью ответилаона, надеясь, что ее голос не дрогнул от волнения. И узнала, что некоему арабу,известному у себя на родине модельеру, очень понравились ее фотографии и онжелал бы пригласить Марию принять участие в дефиле. Она вспомнила о недавнемразочаровании, но также и о деньгах, в которых нуждалась отчаянно.

Встреча была назначена в фешенебельном ресторане. Марияувидела перед собой элегантного господина – «Уда более привлекательного илощеного, чем Роже.

– Знаете, чья это картина? Хоана Миро. Знаете, ктотакой Хоан Миро? – спросил он.

Мария промолчала, делая вид, что всецело занята едой –угощение, надо сказать, сильно отличалось от того, чем кормили в китайскихресторанах, – а про себя отметила: «Надо будет взять в библиотеке книжкупро этого Миро».

Однако араб оказался настойчив:

– Вон за тем столиком любил сидеть Федерико Феллини. Вылюбите фильмы Федерико Феллини?

«Обожаю», ответила Мария. Араб хотел было приступить кдетальному разбору, но она, чувствуя, что ее образование не позволит ей сдатьэтот экзамен, решила перейти прямо к делу:

– Не стану притворяться: я знаю только разницу между«пепси» и «кока-колой». Может быть, мы поговорим о показе?

Ее откровенность явно произвела на араба хорошее впечатление:

– Поговорим, но не сейчас, а после ужина, когда выпьемпо бокалу шампанского.

В наступившей тишине они смотрели друг на друга ипредставляли, о чем сейчас думает каждый из них.

– Вы очень красивы, – настойчиво сказалараб. – Если согласитесь выпить со мной в моем номере, получите тысячуфранков.

Марии все стало ясно. Кто виноват – модельное агентство? Онасама? Почему не разузнала поточнее, что за ужин ей предстоит? Да нет, никто невиноват – ни агентство, ни она, ни араб: просто вся эта механика устроенаименно так, а не иначе. Внезапно она ощутила нестерпимое желание оказаться вБразилии, дома, рядом с матерью. Она вспомнила, как на пляже Маилсон говорилей, что за ночь меньше трехсот долларов не берут – тогда ей это показалосьзабавным. А сейчас она с предельной ясностью поняла – у нее никого нет, ей не скем посоветоваться, она абсолютно одна в чужом городе, и все ее двадцать двагода относительно счастливой жизни никак не помогут ей решить, каков долженбыть правильный ответ.

– Налейте мне, пожалуйста, еще вина.

Пока араб наполнял ее бокал, в голове Марии мысли неслисьстремительней, чем Маленький принц перелетал с планеты на планету. Да, онаприехала сюда в поисках острых ощущений, денег, мужа, она знала, что в концеконцов получит предложение подобного рода – не девочка уже и могла быпривыкнуть к тому, как ведут себя мужчины. И все равно в ней еще совсем недавнотеплилась надежда на модельное агентство, на артистическую карьеру, на богатогомужа... Дети, внуки, туалеты, триумфальное возвращение в родной городок... Онавоображала, что у нее хватит ума, шарма, силы воли, чтобы преодолеть всетрудности.

Столкновение с действительностью было столь болезненно, чтоМария, к несказанному удивлению араба, расплакалась. А в нем боязнь скандалаборолась с присущим каждому мужчине желанием защитить девушку – и потому онрастерялся, не зная, что делать. Хотел подозвать официанта и попросить счет, ноМария остановила его:

– Подождите. Налейте мне еще и дайте немного поплакать.

И она вспомнила мальчика, который спросил, нет ли у неелишней ручки, и другого мальчика, с которым целовалась, не разжимая губ, и отом, как радостно было ей оказаться в Рио-де-Жанейро, и мужчин, которые толькобрали, ничего не давая взамен, и о том, сколько любви и страсти растеряла она насвоем не таком уж долгом пути. Вроде бы всегда была сама себе хозяйка – а жизньобернулась бесконечным ожиданием чуда, настоящей любви, приключения с неизменноблагополучным концом – «хеппи-эндом», как в кино или в романах. Кто-то написал,что время не меняет человека, мудрость не меняет человека, и единственное, чтоможет перестроить строй его мыслей и чувств, – это любовь. Какая чушь!Тот, кто написал это, не видел оборотную сторону медали.

Любовь и в самом деле, как ничто другое, способна время отвремени переворачивать всю жизнь человека. Но вдогонку за любовью идет икое-что еще, тоже заставляющее человека вступать на стезю, о которой никогдапрежде и не помышлял. Это кое-что зовется «отчаяние». И если любовь меняетчеловека быстро, то отчаяние – еще быстрей. А что тебе теперь делать,Мария? – опрометью выбежать из этого ресторана, вернуться в Бразилию,учить детишек французскому, выйти замуж за хозяина магазина тканей? Или пройтиеще немного вперед, провести еще одну ночь в этом городе, где она никого незнает и где никто не знает ее.

Неужели всего одна ночь, сулящая немалые и легкие деньги,может завести ее так далеко, что она в скором времени окажется в той точке,откуда возврата уже не будет? Что происходит в эту минуту – предоставляется лией шанс или Пречистая Дева испытывает ее?

Араб тем временем разглядывал картину Хоана Миро, столик,где любил сиживать Федерико Феллини, гардеробщицу, принимавшую пальтопосетителей, и этих самых посетителей – входивших и выходивших.

– Ты разве не знала?

– Еще вина, пожалуйста, – сквозь еще непросохшиеслезы ответила Мария,

Она молилась про себя – хоть бы официант не приближался,поняв, что происходит. А официант, краем глаза с почтительного расстояниянаблюдавший за этой парой, думал – хоть бы этот араб с девушкой скорее попросилсчет: ресторан переполнен, некуда сажать посетителей.

И наконец – казалось, прошла целая вечность – Мария нарушиламолчание:

– Так ты говоришь – «тысяча франков»? – исобственный голос показался ей чужим.

– Да, – ответил араб, уже жалея о своемпредложении. – Но мне ни в коем случае бы не хотелось, чтобы...

– Расплатись. Выпьем у тебя в номере.

И снова не узнала себя – до этой минуты она былавоспитанная, нежная, веселая девушка, никогда не разговаривавшая с постороннимив таком тоне. Похоже, что девушка эта сгинула в никуда – перед Мариейоткрывалось иное бытие, где «дринк» стоит тысячу франков, а если перевести вболее универсальную валюту – долларов примерно шестьсот.