– Точно!

– Вот и ответ. На спектакле будет вся школа. Будет шумно. Придут родители – будет много чужих людей и машин, при этом по школе ходить никто не будет, все будут в зале: а значит, очень удобно втихую вынести всё, что можно.

– И родительские машины паркуются за школой, туда на тачке подвези, что хочешь, – охрана не увидит!

– А пропуск любой машине Семёныч выпишет!

Дети с минуту стояли молча, поражённые собственным открытием.

– Но почему тогда мы видели пустые коробки? – нахмурилась Ника.

– Может, он их перекладывает в коробки из-под чего-то другого, чтобы было незаметно!

– Что незаметно? – вдруг раздался голос сверху. Над троицей буквально возвышалась довольная белобрысая физиономия Рогулькина.

– Рогулькин! Ты нас испугал! Уйди отсюда! – Ника даже стукнула его по плечу.

– А чего вы тут секретничаете?

– Ничего!

– Мы компьютерную игру обсуждаем. Только не говори никому, – сообразил Петя.

– Ну и обсуждайте… Драться-то зачем, – проворчал Рогулькин, удаляясь и потирая плечо.

– Нужно кому-то рассказать! Директору! – продолжала уже шёпотом Ника.

– Я видела их в будущем, – тихо сказала Кася. – Только не знаю, когда.

– Кого?

– Лампочкина и «сутулого».

– И чего ты молчала? Что они говорили?

– Слов я никогда не слышу. Но они были на большом складе и опять ругались.

– Наверно, это как раз после того, как мы в будущем всё рассказали директору! – обрадовался Иванов. – Тогда сегодня после уроков встречаемся у его кабинета.

– Может, прямо сейчас?

– Не успеем. На переменах к нему все ходят, а нам нужна обстановка секретности!

Все эти новости не давали покоя, Кася с трудом концентрировалась на настоящем моменте и очень волновалась. Однако всей степени нарастающего напряжения она не осознавала до тех пор, пока на русском языке с ней опять не случился один из её «приступов». Она сидела и смотрела на Алексея Павловича, объяснявшего орфограммы в суффиксах прилагательных, изо всех сил стараясь думать только об уроке. Но напряженный взгляд на одного человека сыграл с ней плохую шутку: в один момент всё заволокло туманом, и Алексей Павлович уже был в облаке и не стоял в классе, а бежал. Бежал по платформе рядом с ускоряющим движение поездом. Было видно, что он очень сердит, поднимает руку, бьёт ею по движущемуся вагону – и тут же его лицо искажается, он смотрит на ладонь: с тыльной её стороны капает кровь, губы учителя шевелятся – и даже без слов понятно, что он ругается…

Касю вывел из её состояния лёгкий толчок слева. Петя смотрел на неё с интересом и немного с опаской.

– Ты окей? У тебя опять?

Кася кивнула.

– Но не про С. – ответила она шёпотом.

После уроков троица собралась напротив дверей кабинета директора на втором этаже.

– Ну? Кто будет говорить? Хочешь, ты? – Ника тряхнула косичками в сторону подруги.

– Я недавно уже говорила у него. Он меня запомнил с плохой стороны.

– Трусишки! – сказал Петя и решительно шагнул к кабинету. За первыми дверями был стол секретаря. Она подняла голову:

– О, Иванов! Чего тебе?

– Здравствуйте, Зоя Николавна! А Вольфрам Варфоломеевич у себя?

– Нет, он на симпозиуме работников образования.

– А-а… А когда он вернется?

– Через неделю точно – он только час назад уехал. Если у тебя что-то срочное, то можешь поговорить с завучем.

– Нет-нет, ничего срочного, просто спросить… До свиданья! – Петя ретировался и наступил на ноги стоявшим прямо за ним девочкам.

– Ой! Я нечаянно! Директор…

– Да мы слышали. Что будем делать?

– …Ну конечно, это мои! Я по голосам узнаю, – раздался в пустом коридоре голос Инессы Вадимовны. Троица обернулась. Классная руководительница вместе с… завхозом шла в их направлении. Лицо Эрика Семёновича не было хмурым, как обычно, он, нагнувшись, что-то тихонько сказал Инессе Вадимовне, отчего та заулыбалась и махнула рукой. Завхоз выпрямился, зыркнул на детей – в момент преобразив выражение лица в своё привычное каменно-непроницаемое – и быстро зашагал в противоположную сторону.

– Так что тут делает мой седьмой «А»? – Инесса Вадимовна подошла к троице, приветливо переводя взгляд с одного напряженного лица на другое. – Что-то случилось?

– Нет, нет, – наперебой заговорили все трое одновременно.

– Вы ходили к директору? Но его же нет.

– Да, мы знаем…

– Значит, ходили. Что случилось? – лицо учительницы стало озабоченным и серьёзным. – Дети, я ваша классная руководительница. Что бы ни произошло, вы можете всё рассказать мне. Я за вас отвечаю, и я вам помогу. Итак?

Дети переглянулись и незаметно кивнули друг другу.

– Нам кажется, что подаренную школе технику могут украсть, – выпалила Ника.

– Украсть? И почему же вам так кажется?

– Завхоз перевозит все коробки без спросу в другое место…

– …Хотя директор его за это ругал.

– …И вообще он подозрительный.

– Так, подождите, вы думаете, что Эрик Семёнович перевозит куда-то коробки с новой техникой?

– Да, на склад.

– Ну так у нас два склада.

– Он хочет потом их продать… Мы слышали разговор… Какие-то люди говорили, что нашли продавца.

– Какие-то люди? Вы видели, что это был Эрик Семёнович?

– Да… То есть нет. Но он там был.

– Так видели или нет?

Дети беспомощно переглянулись. Если говорить честно, они не видели завхоза – и даже не слышали его голоса. Надо было объяснить всё в деталях, они загалдели одновременно.

– Стоп, – Инесса Вадимовна казалась не на шутку рассерженной. – То есть никто ничего не видел, но на основании того, что школьный завхоз перевозит коробки с одного школьного склада на другой, вы сделали вывод, что он вор?! И ещё потому, что вы кого-то слышали – но не знаете, кого?

Троица пристыженно молчала.

– Вы, конечно, умные ребята. Но иногда выказываете невообразимую глупость. Эрик Семёнович работает в лицее уже 15 лет – с тех пор, когда это ещё была школа. Он кристально честный человек! Чудеснейший человек! И любые обвинения в его адрес – да вообще в чей бы то ни было адрес – должны быть обоснованы и иметь фактические доказательства. Тем более ТАКИЕ обвинения. Вам должно быть стыдно! Хорошо, что директор не услышал ваши нелепые домыслы. Не позорьте себя нелепыми рассказами! А теперь – по домам, – Инесса Вадимовна была не на шутку рассержена, спорить с ней смелых не нашлось. Дети молча развернулись и пошли к выходу из школы.

Глава XI

На следующий день седьмой «А» удивляли почти все учителя.

Началось с того, что Алексей Павлович пришел на урок с перебинтованной рукой. И видно, что написание чего-то на доске или в компьютере одной левой давалось ему трудно, он старался не показывать раздражения, но всё равно хмурился и чаще повышал голос.

А на большой