уже стала волноваться, – встретила Касю мама. – Там такой дождина, а вы гуляете! Хоть догадались зайти куда-нибудь?

– Да, конечно. Мы в кафе просидели.

– Слава богу! А то не хватало ещё тебе снова заболеть! У тебя всё нормально? – мама обладала каким-то особым встроенным прибором определения Касиного настроения.

– Да, конечно, всё супер! – преувеличенно бодро ответила Кася. Но по маминому лицу было видно, что обмануть её не удалось. Однако она никогда не лезла к дочке, если та показывала, что сейчас не нужно повышенное внимание.

Вечером, когда мама пришла поцеловать её на ночь, Кася вдруг неожиданно для себя заговорила:

– Мам, а что бы ты сделала, если бы знала, что готовится что-то не очень хорошее, ты об этом знаешь, но тебе никто не верит? – увидев выражение лица мамы, поспешно добавила: – Нет, нет, я не про «это», честно! Я не могу рассказать всего, но я честно не про приступы!

– Ну… очень мало информации, чтобы я ответила точно, но думаю, что я бы постаралась найти того, кто мог бы поверить и помочь. А можно узнать, насколько нехорошее? Если есть риск для чьей-то жизни или здоровья, то вопрос «никто не верит» не стоит: нужно говорить всем подряд, чтобы это предотвратить!

– Нет, ничего такого. Жизни не угрожает точно… Ладно, спасибо. Я честно не про «это». А может, нам вообще показалось. Так что ты не волнуйся, – быстро заговорила Кася, видя, что обеспокоенное выражение не покидает маминого лица. – Там просто… В общем, ничего страшного. Мы уже классной рассказали, так что всё ок! Мам, а ты в субботу придёшь?

– Ох, дети!.. Ну конечно, приду! Разве я могу пропустить твой спектакль! Ладно, спокойной ночи! – вздохнула мама. Поцеловала Касю и, прикрутив ночник, вышла из комнаты.

Глава XII

Дни до генеральной репетиции пронеслись быстро. Каждый из троицы надеялся, что кто-то окажется гениальным и придумает выход – но ничего не придумывалось и не происходило.

Генеральная репетиция проходила в декорациях, с полной озвучкой и даже в костюмах. Все суетились, царила суматоха. Договорились, что будут играть от начала и до конца, без остановок. Если кто-то запнулся – помогают, но не останавливают действие, идут дальше. Все актёры волновались. «Звукорежиссер» Петя тоже – хотя старался этого не показывать. Было очень много желающих поглазеть, а постоянные хождения в зале отвлекали актёров. Поэтому после первой сцены сделали паузу и у входа в зал поставили охрану из тех, кто не участвовал в спектакле непосредственно, а делал реквизит или костюмы. «Охрана» пускала в зал только участников спектакля или учителей.

Один раз заглянул директор. Он не стал проходить и садиться, а просто постоял недалеко от двери, пощёлкав своей ручкой, одобрительно покивал и ушел. Приходили обе классные руководительницы, каждая почти полностью посмотрела отделение своего класса. В середине первой части в зал протиснулся Эрик Семёнович. Он, как и директор, не стал проходить в зал, а встал недалеко от выхода.

Кася как раз стояла на сцене. У неё была не очень большая роль: то есть на сцене она в целом находилась довольно долго, но слов у неё было немного. «Почти как в жизни», – Кася по привычке невольно сравнивала себя со своей мифологической тёзкой.

Одним из кульминационных моментов её сцены было предсказание падения Трои – древнего неприступного города. По сценарию, Кася поворачивалась к залу и, будто глядя в будущее, произносила пророчество. На прошлых репетициях они с Алексей-Палычем выбрали точку, в которую нужно было смотреть, чтобы её взгляд выглядел наиболее правдоподобно.

Кася перевела глаза на эту точку – и уткнулась взглядом прямо в «сутулого». Он стоял себе у стеночки, глядя прямо на сцену своим неподвижным взглядом исподлобья. Кася замерла. На сколько, она не могла даже предположить – всё вокруг вдруг поплыло, перед глазами образовалось розоватое облако, и картинка сменилась. В ней присутствовал всё тот же Эрик Семёнович, но уже не в своей синей униформе, а в обычной одежде, в какой Кася его ещё ни разу не видела: в зеленоватом полосатом свитере и темно-серых брюках. Вокруг царил полумрак, завхоз стоял в нише между колонной и лестницей в подвал и наблюдал за тем, как два человека выносят из его склада коробки к запасному выходу из школы. И вдруг он обернулся и приложил палец к губам…

– …Трою в огне!.. Я вижу Трою в огне!.. – отовсюду подсказывали Касе её слова. Неизвестно, сколько времени длилось «это», но в точке, куда нужно было смотреть, уже было пусто. Кася протарабанила свои слова и, еле дождавшись окончания репетиции, хотела было выскользнуть из зала, но была поймана Алексеем Павловичем.

– Кассандра! Что это сегодня с тобой было?

– Извините, пожалуйста, Алексей Палыч! Слова забыла – засмотрелась… Точку искала. Но больше такого не будет.

– Да? А у меня было ощущение, что ты на самом деле Кассандрой стала – что прямо в будущее смотришь, а из этого мира вываливаешься.

Кася взглянула на него испуганным взглядом: ведь не мог же он на самом деле так подумать?!

– Да ты чего так испугалась? Шучу я. В общем, постарайся послезавтра сделать так, чтобы точка не подвела, договорились?

– Да, конечно! – и Кася быстро побежала к ожидавшим её в сторонке Пете и Нике.

– Чего от тебя Палыч хотел? – сразу зашептала Ника.

– Чтоб слова выучила. И чтобы в будущее не смотрела. Вы что, кому-то рассказали уже, да? – Кася очень сердилась.

– Да нет, что ты!.. Конечно, нет!.. Что он сказал?

Кася пересказала его слова, они обсудили все вместе и решили, что у Палыча просто случилась так называемая «профдеформация», он увидела в Кассандре Кассандру и решил пошутить.

– Так а ты чего замолчала на сцене-то? – наконец задал мучивших друзей вопрос Петя.

– Я ВИДЕЛА! Это был «сутулый»! – И Кася подробно пересказала своё видение.

Троица решила не садиться на автобус, а пойти до дома пешком.

– А ты точно не видела, какой это день и какое время? – стал допытываться Петя, за что удостоился укоризненного взгляда от обеих девочек сразу.

– Но зато мы знаем, что это будет полумрак, так? Значит, вечер. Это совпадает со временем представления.

– Но если мы будем на сцене, как мы можем это проверить?

– Ну мы можем сразу после первого действия уйти – у «бэшек» свой звукорежиссер. И поджидать в коридоре у склада.

– Ага, у лестницы за колонной? Чтобы как раз и встретить там Семёныча?

– Нет, мы можем стоять за поворотом коридора. А если увидим что-то подозрительное, позовём директора. Тут уже нас не упрекнут