Поднялось солнце, меч в тяжелых ножнах начал ерзать повспотевшей спине — Олег дважды подтягивал широкую перевязь. Наконец снял меч,зацепил на крюки слева от седла, а щит повесил на спину: легче, заодно защититот стрелы.

На шее болталось ожерелье с оберегами — он сам вырезал издерева этих волков, рыбок, медведей, птиц, мечи, щиты и лики богов. Крохотные,не крупнее ореха, легкие, они всегда болтались на его шее. Он вспоминал о нихтолько во время раздумий, но сейчас чаще обычного перебирал их, сидя в седле,прислушивался к голосу души.

Он сразу заметил, что среди отряда, посланного за ним, едутдвое чужаков. Обры все в звериных шкурах, наброшенных на голое тело, вместоседла — тонкая попонка, а у этих двоих — одежда с капюшонами, закрывающими отпыли, седла высокие, удобные, стремена подогнаны по росту. Один былширококостный мужчина, капюшон закрывал его глаза, другого Олег кое-какпризнал: девушка, что молила пощадить брата.

Обры скакали, держа в поводу запасных коней. Олег выехализ-за деревьев на дорогу, давая увидеть себя.

Завидев всадника, обры люто завизжали, начали хлестать коней.Передние второпях пустили стрелы — те упали в дорожную пыль. Олег погнал коня вгалоп. Не хлестал, не оглядывался — по стуку копыт знал, кто едет и где.

Одна из стрел все же ударила в щит на спине Олега. Онтолкнул коня в бока пятками, побуждая ускорить бег. Стрела на излете, неубойная, но лучше избегать даже царапин. Обры не скифы, отравленным оружием непользуются, но ведь говорят же, что утопающий и за гадюку схватится.

Щеки Гульчачак раскраснелись, глаза не отрывались от спиныскачущего далеко впереди всадника.

— Он не в панике! — вскрикнула она. — Негонит лошадь изо всех сил!

— Коня, — сказал Морш.

— Что? — не поняла она.

— Лошадь они называют конем, реже — комоном. Язапоминаю славянские слова на случай, если старейшины решат направить сюдапроповедников... Да, он словно нарочно выехал на дорогу.

— Ловушки? — спросила она, загораясь. —Заманивает?

— Какие могут быть ловушки в голой степи? Давайпридержим коней, пусть впереди скачут самые глупые. Их не жалко.

Вновь показалась небольшая рощица. Всадник несся к ней. Моршнапрягся, всей кожей чувствуя опасность. Одинокий всадник на полном скаку исчезза деревьями, среди обров вспыхнула ругань: пещерник перебьет стрелами многих,пока они, спешившись, будут искать среди деревьев и бурелома.

— Вперед! — заорал Гугугубун. — Это удача!Роща крохотная, окружим ее — муха не пролетит незамеченной!

Степь загремела под конскими копытами. Внезапно всадник наполном скаку выметнулся из-за деревьев: роща оказалась слишком мала или деревьястояли чересчур редко. Гульчачак показалось, что он должен был появиться из-задеревьев раньше, она взглянула на брата вопросительно. Тот кивнул, не скрываяугрюмой усмешки:

— Первая ошибка варвара!.. Спешился, пытался укрыться.Не сразу понял, что роща просвечивается насквозь. Это стоило ему потеривремени. Он проиграл.

Гугугубун несся впереди отряда. Он подался вперед, вытянувруку с зажатой в кулаке рукоятью кривой сабли. Его хищные, как у коршуна, глазаналивались кровью.

— Быстрее! — крикнул он. — Уже нагоняем!

По сухой земле, стеблям и пожухлым листьям вмятым копытамискачущих коней варвара, было заметно опытному глазу, что кони устали — ихвсадник был слишком тяжел.

Внезапно три передних бешено несущихся коня полетели наземлю. В месиво бьющихся в воздухе копыт, торчащих копий, сабель, топоровврезался другой ряд, третий, не в силах разом остановить коней.

Морш ухватил коня сестры за уздечку, удержал. В ужасе онивидели, как из-под кучи окровавленного мяса выползают искалеченные, уцелевшие.Храброго Гугугубуна и еще двоих вытащили затоптанными, мертвыми. Четвертомупришлось срочно перерезать горло: он в падении наткнулся на собственную саблю —лишь рукоять торчала из груди. Ржали искалеченные кони, торчали сломанные ивылезшие наружу кости, кровь жадно всасывалась сухой землей.

— Протянул веревку! — вскрикнул Морш созлостью. — То была не ошибка. Роща оказалась нужна лишь затем, чтобы навремя укрыться от наших глаз, пока натягивал веревку!

Похоронили мертвых, поставили памятный знак, дабы потомустроить на этом месте краду с кровавой жертвой. Посовещались, временнымдесятником выдвинули Мирошномана. Новый десятник осторожничал, велел неспускать глаз с маячившего вдали всадника. Тот уезжать не спешил, казалось,поддразнивал, насмехался.

Морш ярился, требовал гнать во весь опор — под пещерникомкони устанут быстрее, чем под обрами, а ловушек не будет: степь ровная, какладонь. Мирошноман в ответ угрюмо кивнул на замыкающих небольшой отряд троихвсадников, что едва держались в седлах, повязки их сочились кровью.

— Мы закопали четверых... а погоня только началась!Погибли от простой веревки. А что еще в седельных сумках у пещерника?

— Будем смотреть в оба, — бросил Морш зло.

— Я гляжу, — возразил Мирошноман. — Какпримут на том свете сыновей Большой Кобылицы, что погибли не от меча, а отпростой веревки? Позорная смерть для воина-зверя!

— Вы приняли истинную веру, — напомнил Моршзло. — Они попадут не в старый языческий рай, а в наш, истинный!

— На том свете мною хоть ворота подпирай, а здесь нехочу обгадиться.

Он стегнул коня, догоняя передних всадников. Морш остался сГульчачак. Девушка вскрикнула пораженно:

— У пещерника два лука, если глаза меня не обманывают.Зачем? Я никогда не видела воинов с двумя луками.

Один из обров услышал, бросил с бешенством:

— Он не воин!

Морш ответил задумчиво:

— Я тоже не видел. Я воевал в разных странах, виделразные народы. Впрочем... погоди! Был такой древний народ. Они еще с египтянамиспорили о первородстве. Скифы! Они носили по два лука. Стрелы были отравлены.Один из их героев забрел далеко на восток, даже на юг, там совершил немалоподвигов. Таргитай, сын Тараса, а в Элладе его звали Гераклом. Он убил тамужасную гидру, смазал ее кровью концы стрел, как делают скифы...

— Это не он?

— Нет, — ответил Морш уверенно. — Гераклотдал второй лук сыну. Их было у него трое, все пробовали натянуть тетиву поочереди, но сумел лишь младший — ему достался лук и все земли, остальные братьяоткочевали... С той поры Таргитай ходил лишь с одним луком.

Гульча сказала с сожалением:

— У этого их два, так что это не Таргитай.

— Однако он знал скифов! Этого я не понимаю. Сидит наконе по-скифски, стреляет по-скифски... Даю голову на отсечение, что он наполном скаку может бить в цель, как были обучены скифы. Не понимаю... Варварызаписей не ведут, как мой богом избранный народ, — откуда же скифскиеприемы боя? А меч — сарматский...