Он дернул вторую полированную дверь, открылись полки от полапочти до потолка, и опять стал ожесточенно копаться. Очки взблескивали на носу.

– Полька, о чем ты меня спрашиваешь?

– О Федином компьютере.

Он перестал рыться, но не обернулся.

– Ты спрашиваешь, не влез ли я в Федькин компьютер сразупосле того, как нашел его с проломленной башкой?..

Именно об этом она его и спрашивала, потому что это былочень важный вопрос. Самый важный вопрос. Полина знала это, а Троепольский незнал.

– Я не копался. Ты что? Идиотка? Я приехал к нему запечатью, открыл дверь и… и… – Теперь он смотрел на нее, не мигая, и отнеловкости она еще подвинулась назад и нервным движением закинула за плечопрядь черных волос. И перехватила свою придурочную собаку, которая возилась унее под мышкой.

– Если бы я не парился в пробке, если бы не ошибсяподъездом, если бы лифт быстрее приехал, он был бы жив! Жив! А ты, твою мать,говоришь – “компьютер”! За каким хреном мне сдался – его компьютер, когда я неуспел! А мог успеть!..

– Ты ни в чем не виноват, – быстро сказала она, – жизнь незнает сослагательных наклонений.

Про эту жизнь, которая “не знает сослагательных наклонений”,он был наслышан. Только что по всем телевизионным каналам отгремели поминки потирану, почившему полвека назад, и во всех репортажах, зарисовках и“документальных детективах” то и дело употреблялось это самое “сослагательноенаклонение”, – а вот если бы телефон позвонил, охранник зашел, да еще почтупривезли, может, он еще и очухался бы, тиран-то!..

Неизвестно почему вспомнив про телевизионные поминки,Троепольский пришел в бешенство.

Если бы не вспомнил, не пришел бы, но жизнь не знаетсослагательных наклонений. Лицо у него изменилось.

– Ты что? – испуганно спросила Полина. Гуччи заскулил ещетревожней и затрясся еще сильнее. Элегантное полосатое пальтецо его пошлоскладками.

– Ничего! Федьку прикончила какая-то сволочь, а ты –компьютер! Да при чем тут компьютер! Ему полголовы снесли до… до костей, домозгов, ты понимаешь это или нет?! Дура! И они решили, что это сделал я,понимаешь?! Я! Что это я подошел к нему сзади, когда он за компьютером сидел,что я с собой топор принес или что там, что я… Федьку!

Он сорвал очки и швырнул их в сторону кровати. Полинепоказалось, что еще секунда, и он ее ударит, или начнет биться головой о стену,или заплачет – потому что глаза у него стали дикие, она никогда не видела унего таких глаз.

Лучше бы ударил.

– У него в двери даже замок… дерьмо, а не замок! Он же ни очем никогда не думал! И какая-то сволочь его по голове… когда он не видел! Онспиной сидел! А они решили, что это я!..

Полина спихнула Гуччи на императорское покрывало – от ужасауши у песика сложились, как крылья, – проворно поднялась и обняла Троепольскоговместе с его слезами, гордостью, горем и желанием немедленно перегрызть горлохоть кому-нибудь, ей, к примеру.

Он выворачивался. Ругался. Он стискивал зубы и обзывал ее, ипрятал лицо, и злобно и коротко дышал, но она пересилила его.

Он перестал вырываться, обнял ее за шею – он всегда такобнимал ее, как маленький, – и некоторое время они постояли молча. Ладони,державшие ее шею под волосами, были влажными и жесткими.

– Я найду того, кто его… ударил.

– Конечно.

– Я найду и убью его.

– Найдешь и убьешь.

– Сам. Потому что менты все равно никого и ничего не найдут!

Полина тоже была абсолютно убеждена, что никого и ничего ненайти, именно поэтому ей так важно знать, трогал ли Троепольский Фединкомпьютер!

– Я не понимаю, зачем? – вдруг с силой произнес он. – Зачто, я не понимаю?! Федька! Он безобидный, как… дождевой червяк, черт возьми!Он вообще никогда ни во что не вмешивался, он за дверь всегда выходил, когда я…на Марата орал или на Сашку!.. – Тише.

Даже сейчас, в горе, и неизвестности, и потрясении, ейтрудно было обнимать его… просто так. Слишком давно и слишком всерьез он был“мужчиной ее жизни”, чтобы она могла взять и “выключить” все свои мысли о нем,все тяжкие думы о том, что все могло быть совсем по-другому, только захоти он,чтобы так было. Его вирус, когда-то отравивший ей кровь, никуда не исчез,она-то это точно знала! Лучше б ей не знать.

Она знала, как он спит, как целуется, какие у него зубы иволосы на груди. Она знала, как он ест, – все равно что, лишь бы быстро изапивать молоком. Почему-то он все запивал молоком, даже водку, это было оченьсмешно, и очень по-детски, и нравилось ей, потому что ей все в нем нравилось!Она знала, каково это – заснуть и проснуться рядом с ним, в его запахе, тепле,в его мыслях, – они все были о работе и только одна – о ней, Полине. Но ей иодной было достаточно, правда!

Как-то сразу, в самом разгаре их романа, он понял, что наэтот раз все гораздо серьезней, чем обычно, а дальше станет еще серьезней, и осторожнои нежно свел все на нет, как будто создал оптический обман – вроде ничего неменяется, и каждый новый день повторяет предыдущий, а когда она очнулась, онбыл уже далеко. Не вернуть.

Впрочем, его нельзя было вернуть, если он сам не хотелвозвращаться, а он не возвращался никогда. Только вперед! Всегда.

– Ты что? – Кажется, он вдруг уловил ее напряжение, потомучто отодвинулся и глянул ей в лицо.

Полина улыбнулась принужденной фальшивой улыбкой, взяла егоза запястья и осторожно развела руки.

Он посмотрел на нее серьезно, моментально догадавшись, в чемдело. Он всегда и обо всем сразу догадывался – по крайней мере, о том, чтокасалось Полины.

– Брось ты, – сказал он негромко. – Нет.

– Что – нет?

Все нет. Нет. Один раз она уже это проходила.

С нее хватит.

Слишком близко он опять оказался и слишком… не вовремя.Никогда и ничего между ними не было возможно, а сейчас стало невозможно вдвойне– из-за того, что она знала, а он не знал.

Из-за Фединого компьютера. Из-за врага, неизвестного иоттого еще более опасного.

Троепольский вдруг обо всем позабыл – о раскуроченнойФединой голове, о собственном малодушии, о сослагательном наклонении, поминкахтирана, о страхе и бессилии, которого он никогда не испытывал раньше. И озапахе тюрьмы позабыл, и о том, что должен спешить.

Очень давно он был с ней наедине. Тысячу лет назад, а может,десять. “Чашка кофе в середине рабочего дня” не в счет, а именно это онпрактиковал в последнее время…