Иггельд вошел и сразу метнул взгляд в ее сторону. Остальныеженщины только-только занимали свои места, а по ней и не скажешь, чтоподнималась посмотреть, как он блистательно и безрассудно опустил дракона водвор, заполненный конями и беженцами.

Она косилась на него так, чтобы он не заметил, но сердцесжалось: кольчуга на нем опять посечена, правый бок в странной ржавчине, чтововсе не ржавчина. Он прошагал через зал, вскинул руки, приветствуя всех, неразделяя свободных и слуг, велел подать помыться и отправился наверх.

Пребрана запыхалась совсем, руки дрожат, не в силах поднятьширокую лопату с огромным комом теста, Блестка вышла из своего угла, Пребраналишь покосилась на нее, но послушно разжала пальцы, а Блестка быстро и легкопоставила хлеб в печку. Возвращалась, звякая цепями, ощутила изменения вогромном помещении, оглянулась, к столу шел Иггельд, с мокрыми волосами, всвежей рубашке, расстегнутой на груди.

Она села рядом с Ефросиньей, взяла лоскуток со своейвышивкой, что-то спросила у нее, но та затихла, как мышь, молчала, не поднимаяглаз. Блестка ощутила, что Иггельд уже остановился перед нею, но не поднималаголовы, неспешно и деловито орудовала иглой, вышивая затейливый цветочек натонком белом платочке.

– Здравствуй, Артанка, – произнес он. – Ятолько что пролетел над местами боев… Хочешь узнать новости?

Она подняла голову. Он стоял, опустив руки, в беспомощнойпозе раба, которую никогда бы не позволил себе ни один артанин, лицопотерянное, в глазах собачья тоска.

– Говори, – сказала она.

Он посмотрел по сторонам.

– Это не тайна, но… может быть, ты поднимешься ко мне?И там я расскажу?

Да, крикнуло в ней, да! Я хочу к тебе подняться, я хочуощутить твои руки, твои губы, но голос ее произнес мертвенно ровно:

– Здесь все слуги выполнят все, что ты велишь. Я же ивовсе рабыня. Ты можешь повелеть мне.

Он ответил с грустью:

– Не могу. Почему-то не могу.

– Тогда говори здесь, – сказала она. – Или неговори, мне все равно. Я и так знаю, что на днях ты услышишь зов боевой трубы,увидишь артанский стяг перед твоей защитной стеной.

Но глаза ее сказали: заставь меня! Принуди силой! Уведиотсюда, возьми в свою комнату, возьми в свои руки. Рядом стало тихо, женщиныисчезли, только у дальней стены мелькнула чья-то тень, но Блестка никого большене видела, кроме этого врага.

А он побледнел, глядя на нее. Ей почудилось, что в егоглазах метнулся страх. Она спросила, насторожившись:

– Что случилось? Что ты на мне увидел? Паук ползет?

Он медленно покачал головой:

– Нет, в самом деле страшное…

– Что? – спросила она невольно.

– Помнишь, ты убежала в первый раз?

Она наморщила лоб.

– Мне кажется, я от тебя убегаю все время. Вся мояжизнь здесь – либо побег, либо ожидание побега.

– Но был первый побег, – произнес онгрустно. – Еще тогда, в первый же день. Вернее, ночь. Мы тебя захватилиночью, а через час ты уже бежала.

Она вспомнила тот первый побег, тот страх, негодование, туярость, с которой дралась с ним. Странно, но теперь кажется, что уже тогда онадралась не в полную силу. Или дралась так, чтобы не особенно повредить ему.

– И что тебя пугает? – поинтересовалась онасаркастически. – Что я могла подкрасться, перебить вас и съесть дракона?

Он оставался серьезным, хотя страх на его лице уже исчез,только голос вздрагивал от пережитого волнения:

– Я подумал, что ты могла в самом деле… убежать!

Она подумала, сказала хмуро:

– Я думаю, что если бы пошла по воде… а потом зарыласьбы где-нибудь под листья и под кусты с густыми ветками, то даже сверху меня быне отыскать. Разве что потратили бы месяц…

Он зябко повел плечами.

– Другое хуже! Когда ты убежала во второй раз, яразбудил Ратшу, а сам хотел сразу же по твоим следам. А он знаешь что сказал?

– Что? – спросила она невольно.

– Что ты не только очень красивая, но и храбраядевушка. Что если у тебя хватило отваги убежать от двух сильных мужчин и лютогодракона, то надо дать тебе свободу… то есть не пытаться искать. Ты в роднойстепи, потому не пропадешь. Я, помню, заколебался. И сейчас вспомнил… Страшно,а если бы я тогда не бросился за тобой? Насколько бы моя жизнь была бы… серой,бедной, а я бы так и не узнал, что… что не живу даже, а так… а во мнесуществует нечто великое для вот таких случаев!

К ее щекам начал приливать жар, она спросила невольно:

– Для… каких?

– Для таких, – ответил он, глаза его, серые иблестящие, как сталь артанских топоров, смотрели внутрь ее. – Для таких.Артанка… у меня все из рук валится. Дай мне слово, что не убежишь, я сейчас жесниму эти чертовы оковы! Я их ненавижу больше, чем ты.

Да, выкрикнуло в ней громко и отчаянно, сними! Даю слово.Сними эти оковы, они оскорбляют и меня, и тебя. Сними, выбрось и забудь о них,я тоже забуду, это недостойно нас обоих.

Перед глазами возникло высокомерное лицо Иргильды, в ушахпрозвучал ее надменный неприятный голос, который она и не старалась сделатьприятным, щебечущим.

– Я тебе предлагала слово, – напомнила она. –Ты помнишь, что ты мне ответил?

– Артанка! Скажи это сейчас!

Она покачала головой.

– Нет. Ты не поверил. Вместо этого оскорбил… Это длявас, куявов, стыд не дым, глаза не выест, но артане из-за стыда кончают сжизнью. Нет-нет, я не покончу, ты себя оскорбил больше, но не понимаешь… Скажулишь, что даже самый длинный путь начинается с одного крохотного шага. Как ипадение в бездну. Ты прав, что держишь меня в оковах. И спасибо тебе за это. Яуже начала считать, что куявы тоже люди… Но ты не дал мне ступить на этот путьпредательства и сдачи своего достоинства. Спасибо! Теперь я постараюсьдержаться уже сама. Но браслеты не снимай…

– Браслеты?

– Оковы, – поправилась она. – Извини,оковы!.. В них я не стану забывать, что я – артанка, а ты – враг, ане просто мужчина, который мне нравится.

Он с жадностью ухватился за последнее слово:

– Ты сказала…

Она кивнула, стараясь не встречаться с ним взглядом, чтобыне прочел там совсем иное:

– Это было короткое помешательство. Оно уже проходит…за что тебе спасибо.

* * *

На другой день стало известно, что артане поднялись к Долинеи уже перед воротами. Иггельд побелел, по Долине прокатилась волна ужаса. Ведьне только Город Драконов, ныне уничтоженный, защищали две башни магов, еще однаперекрывала дорогу сюда, к последнему убежищу. Мало того, над узкой тропкой,что вела над пропастью в Долину, устроили навесы с камнями, стоило дернуть заверевку, массу артан сметет в бездну… Куда все делось, как сумели пройтиартане?