Когда беседа завершилась, господин Ленорман подошел к своему подчиненному и, держа во рту незажженную сигарету, поинтересовался: «Огонька не найдется, сударь?»; услышав эти слова, Марескаль вздрогнул. Он тотчас узнал Люпена.

Он встречал его и под другими личинами – всегда насмешливого и с хитрым прищуром. И каждый раз Марескаля била наотмашь коротенькая фраза – хлесткая, резкая, язвительная и при всем том ужасно забавная из-за производимого ею эффекта:

– Огонька не найдется, сударь?

Рауль купил поместье Жювен, но из уважения к барышне с зелеными глазами не стал разглашать его чудесную тайну. Озеро Жювен и Источник Молодости войдут в собрание чудес и сказочных сокровищ, которое Франция унаследует от Арсена Люпена.

Зуб Эркюля Петигри

Предисловие первого издателя

Новелла «Зуб Эркюля Петигри»[26] вышла во Франции в 1924 году. Два года спустя, 7 октября 1926 года, Морис Леблан опубликовал в американском журнале «The Popular Magazine» ту же новеллу под другим названием – «The overcoat of Arsène Lupin» («Пальто Арсена Люпена»). Большая часть публикуемой здесь новеллы идентична вышеназванной («Зуб Эркюля Петигри»), но развязка иная, поскольку героем этой истории оказывается Арсен Люпен. Морис Леблан хотел выпустить эту новеллу вместе с «Человеком в овчинной бекеше» и другими в сборнике под общим названием «Изумрудный кабошон» в издательстве «Ашетт» в начале 1930-х годов, но проект не был осуществлен. Нам удалось восстановить этот текст на французском языке.

Заложив руки за спину, спрятав подбородок в высоком вороте визитки и задумчиво сморщив брюзгливое лицо, Жан Руксваль мерил энергичными шагами свой министерский кабинет, на пороге которого секретарь ожидал распоряжений своего шефа. Лоб министра бороздила морщина озабоченности, а резкие движения выдавали сильную тревогу, какая настигает людей в самые драматические моменты их жизни.

Наконец Руксваль остановился и решительно сказал:

– Сегодня ко мне придут двое – дама и господин среднего возраста. Вы проведете их в красную гостиную. Затем придет еще один человек, помоложе, – его вы отправите в большой зал. Запомните: те двое ни в коем случае не должны встретиться и поговорить с ним, вы поняли? И как только все трое явятся, сейчас же доложите мне.

– Будет сделано, господин министр.

Политический авторитет Жана Руксваля зиждился на его сильном характере, энергии и остром проницательном уме. Война, в которой он участвовал, чтобы отомстить за гибель обоих своих сыновей и за смерть жены, не перенесшей этого горя, воспитала в нем, иногда даже с избытком, приверженность к дисциплине, власти и долгу. Во всех делах, которые в силу обстоятельств выпадали на его долю, он неизменно брал на себя полную ответственность за результат, для чего использовал все права своего высокого поста. Он любил родину со сдержанным пылом, который часто подводил его, заставляя истолковывать некоторые весьма спорные действия как законные и справедливые. Эти качества вызывали у его коллег уважение, но вместе с тем и скрытое недоверие – в тех случаях, когда он злоупотреблял своим влиянием. Окружающие всегда боялись, что он навлечет на кабинет ненужные осложнения.

Министр взглянул на часы. Без двадцати пять. Он еще успеет просмотреть досье этого темного дела, которое внушало ему такую тревогу. Но тут зазвонил телефон. Он схватил трубку. С ним желали говорить напрямую из кабинета президента Франции.

Руксваль ждал. Это длилось довольно долго. Наконец связь установилась, и министр отрапортовал:

– Да, это я, дорогой господин президент.

Выслушав звонившего, он поморщился и произнес с легким недовольством:

– О да, господин президент, разумеется, я приму агента, которого вы ко мне послали. Но не кажется ли вам, что я и один мог бы добиться искомых сведений?.. Ну что ж, дорогой господин президент, поскольку вы настаиваете и этот Эркюль Петигри, по вашим словам, опытный специалист по части расследований, то он будет присутствовать на очной ставке, которую я спланировал… Алло?..

Да-да, вы правы, дорогой господин президент, все это чрезвычайно серьезно, особенно принимая во внимание некие слухи, которые уже начали циркулировать… Если я не приму срочного решения и наши опасения оправдаются, это будет чудовищный скандал и катастрофа для страны… Алло… Да-да, вы можете быть совершенно спокойны, дорогой господин президент, я сделаю все от меня зависящее, чтобы добиться успеха… И добьюсь… Иначе и быть не может…

Обменявшись с президентом еще несколькими словами, Руксваль положил трубку и повторил сквозь зубы:

– Да… Это необходимо… необходимо. Такой скандал…

Он было призадумался, перебирая способы, которые помогли бы его успеху, как вдруг у него возникло ощущение, что рядом с ним находится некто, желающий остаться незамеченным. Обернувшись, он застыл в изумлении. В четырех шагах от него стоял какой-то субъект довольно жалкого вида, из тех, кого зовут «бедолагами», и этот бедолага держал в руке шляпу с приниженным видом нищего, который клянчит мелочь у прохожих.

– Что вам здесь нужно? Как вы сюда вошли?

– Через дверь, мсье минисс… Там ваш сектарь сортировал посетителей – кого направо, кого налево. А я взял да и проскочил прямо.

С этими словами он отдал министру почтительный поклон и представился:

– Эркюль Петигри… специалисс, которого господин президент обещали вам прислать, мсье минисс…

– Ах так? Значит, вы подслушивали? – гневно воскликнул Руксваль.

– А что бы вы сделали на моем месте, мсье минисс?

Это был тощий, жалкий человечек с унылой физиономией, на которой всё – волосы, нос, усы, впалые щеки и уголки рта – выглядело печально сникшим. Его руки бессильно свисали вдоль тела; зеленоватое вытертое пальто, казалось, вот-вот соскользнет к ногам. Он говорил грустным тоном – правда, довольно грамотно, но временами глотая или искажая некоторые слова, как это свойственно простонародью, например: «Мсье минисс… ваш сектарь..».

– Я тут даже услыхал, мсье минисс, – продолжал он, – будто вы говорили обо мне: он, мол, агент. Ошибочка! Никакой я не агент, меня выгнали из префектуры за «скверный характер, пьянство и лень» – вот точно так и было написано в бумаге об увольнении.

Руксваль не мог сдержать изумления:

– Я ничего не понимаю! Президент рекомендовал мне вас как способного человека, наделенного редкой проницательностью.

– Редкой, мсье минисс, – что верно, то верно, потому-то эти важные господа и решили меня привлекать в таких случаях, где никому другому не справиться, – за это самое мне и прощают мои мелкие недостатки. Что вы хотите, вот не люблю я работать, и все тут. Выпить вволю – это по мне, а еще очень я