– Ого! Вода вернулась!

Подумал немного, а потом расплакался, закричал, запричитал:

– Значит… значит… если вода вернулась… Они не могли уйти, значит они на дне… и Тонтон…

Рауль зажал ему рот:

– Замолчи…

Перед ними стояла взволнованная Орели. Она все слышала. Жодо и Гийома, раненых, потерявших сознание, не способных пошевелиться и позвать на помощь, накрыло волной, и они захлебнулись, погибли. Камни рухнувшей на них стены не позволили трупам всплыть.

– Это ужасно, – прошептала Орели. – Какие муки претерпели эти двое!

Тем временем рыдания ребенка усилились. Рауль протянул ему деньги и визитную карточку:

– Держи, вот сто франков. Купишь билет до Парижа и пойдешь по написанному тут адресу. Там о тебе позаботятся.

Возвращались влюбленные молча; неподалеку от санатория, куда направлялась девушка, они распрощались; прощание вышло печальным. Случившееся ранило их сердца.

– Расстанемся на несколько дней, – промолвила Орели. – Я напишу вам.

– Расстанемся?! – запротестовал Рауль. – Когда любят, не расстаются.

– Те, кто любит, не должны бояться расставаний. Жизнь всегда соединит их.

Он опечалился, но уступил, понимая, насколько она расстроена.

Спустя неделю он получил коротенькое письмо:

Друг мой,

я потрясена. Я узнала о смерти моего отчима Брежака. Самоубийство, не так ли? Кроме того, я знаю, что тело маркиза де Талансе нашли на дне ущелья, куда он упал, как говорят, оступившись. Но ведь это преступление, правильно? Убийство?.. А ужасная смерть Жодо и Гийома… А сколько еще смертей! Мисс Бейкфилд… два брата… а годы назад еще и мой дед д’Асте…

Я уезжаю, Рауль. Не пытайтесь узнать куда. Я и сама пока этого не знаю. Мне надо поразмышлять, обдумать всю свою жизнь, принять решения.

Я люблю вас, друг мой. Ждите меня и – простите.

Но Рауль не стал ждать. Неуверенность, которой дышало письмо, свидетельствовала о душевных страданиях и удрученности Орели; ее терзания и тревоги побуждали его к действию.

Но все его старания ни к чему не привели. Он было решил, что она уехала в монастырь Святой Марии, но там ее не оказалось. Он расспрашивал повсюду. Привлек к поискам всех друзей. Напрасные усилия. Так, в отчаянии, опасаясь, как бы девушка не стала жертвой неведомых врагов, он провел два мучительных месяца. Но однажды Рауль получил телеграмму. Орели просила его на следующий день приехать в Брюссель и назначала встречу в Камбрском лесу.

Когда Рауль увидел, как она идет к нему навстречу, его охватила безграничная радость; девушка шла уверенно, улыбаясь, и ее сиявшее нежностью лицо не омрачало ни одно дурное воспоминание.

Она протянула ему руку:

– Вы простите меня, Рауль?

Они шли рядом, совсем близко друг к другу, словно бы никогда и не расставались. Потом она объяснила:

– Когда-то вы мне сказали, Рауль, что во мне уживаются две противоположные судьбы, они сталкиваются, и от этого мне становится плохо. Одна судьба сулит тихое счастье и радость, и она соответствует моей натуре. Другая же бурная, в ней есть место смерти и трауру, катастрофам и полчищам врагов, преследующих меня с самого детства и пытающихся увлечь меня в пропасть, куда я бы уже упала раз десять… да, именно так… если бы вы меня не спасали.

Так вот, после двух дней в Жювене, несмотря на нашу любовь, Рауль, я так устала, что жизнь казалась мне ужасной. История, которую вы считаете чудесной и феерической, для меня стала кошмаром. И разве это не правильно, Рауль? Только вспомните, что мне пришлось вытерпеть!

И вспомните обо всем, что довелось мне увидеть! «Вот ваше королевство», говорили вы. Я не хочу его, Рауль. Не хочу, чтобы между прошлым и мной оставалась хотя бы одна связующая нить. Я прожила несколько недель в уединении, смутно сознавая, что хочу избежать погружения в эту историю, где я являюсь последней выжившей. После стольких лет, стольких веков она завершилась на мне, и моя задача – извлечь на свет то, что находилось во тьме, и достойно воспользоваться необыкновенным даром маркиза. Но я отказываюсь от него. Я унаследовала богатства и сокровища, но одновременно стала наследницей преступлений и злодеяний, тяжесть которых вынести не в силах.

– А как же завещание де Талансе? – спросил Рауль, вынимая из кармана бумагу и протягивая ей.

Орели взяла листок и разорвала его на мелкие кусочки, а потом пустила их по ветру:

– Повторяю вам, Рауль, с прошлым покончено. Я не стану продолжать эту историю. Я очень боюсь, что она может повлечь за собой новые злодеяния. Роль героини не для меня.

– А кто же вы тогда?

– Влюбленная, Рауль… влюбленная, переосмыслившая свою жизнь… переосмыслившая ради любви, и только ради любви.

– Ах, барышня с зелеными глазами, – произнес он, – это очень серьезно – взять на себя такое обязательство!

– Серьезно для меня, но не для вас. Уверяю вас, что, предлагая вам свою жизнь, я не требую взамен вашу, а всего лишь то, что вы сможете мне дать. Вы по-прежнему будете окружать себя ореолом тайны, коль это вам по нраву. Но вам никогда не придется защищать эту тайну от меня. Я принимаю вас таким, какой вы есть, а вы самый благородный и самый обворожительный из всех, кого я только знала. И я прошу у вас только одного: любите меня так долго, как только сможете.

– Всегда, Орели!

– Нет, Рауль, вы не из тех мужчин, что любят вечно и даже – увы! – долго. Но какой бы короткой ни оказалась ваша любовь, я буду счастлива и не посмею жаловаться. Итак, до вечера. Приходите в Королевский театр. Вас ждет ложа бенуара.

Они расстались.

Вечером Рауль отправился в Королевский театр. Давали «Богему» с молодой певицей, недавно принятой в труппу, Люси Готье.

Люси Готье – это была Орели.

Рауль понял. Независимая жизнь артистки позволяет отбросить некоторые условности. Орели была свободна.

Когда представление окончилось – под шквал оваций! – он попросил провести его в гримерную героини вечера. Белокурая головка повернулась к нему… Их губы встретились.

Так закончилась загадочная и пугающая история Жювена – пятнадцатилетняя история преступлений и разочарований. Рауль попытался вырвать из когтей зла маленького сообщника Жодо. Он поместил его к вдове Ансивель. Но мать Гийома, которой он сообщил о смерти сына, пристрастилась к спиртному. Ребенок, испорченный с самых ранних лет, не смог встать на путь исправления. Его отправили в тюрьму Санте, но он бежал оттуда, разыскал вдову Ансивель, и они вместе уехали в Америку.

Марескаль образумился и, продолжая усиленно завоевывать женские сердца, получил повышение в чине. Однажды он попросил аудиенции у господина Ленормана, знаменитого начальника криминальной полиции.