— А скоро приедет Лорго… — изрекла эльфийка.

Преподаватели и студенты испугано переглянулись, однако все предпочли смолчать. А спустя секунд десять Рондвир изрёк:

— Кстати, вы забываете, что Баронесса фактически уже не с нами. Так что девятнадцать нас станет, когда приедет… — со стороны лестницы послышался тяжёлый топот, и Рондвир умолк.

Топот приближался.

— Это мои бутерброды! Это мои бутерброды! Мои! — послышались отчаянные завывания Фиркса.

Дверь в деканат распахнулась, и в неё неуклюже ввалился Поросёнок.

— Это мои бутерброды! — снова провыл он с остекленевшим взглядом.

— Никак кто-то посмел тебя объесть, — ухмыльнулся Рондвир.

— Фиркс, что случилось? — спросила Фортейл. — Что ты так воешь?

— Это мои бутерброды! Мои! — повторил Поросёнок, с трудом переводя дыхание.

— Мы уже поняли, что они твои, — терпеливо сказала Фортейл. — Но неужели стоит так расстраиваться из-за каких-то бутербродов?

— Он съел мои бутерброды!

— Ну и что? — терпение декана явно подходило к концу. — Кто их съел?

— Бинкдис!

— О, боги, — застонала Фортейл. — Только этого не хватало! А ты уверен, что их съел именно Бинкдис? Может, это был Портус?

— Нет, Портус не ел — мы всё время были вместе. А Бинкдис оставался в комнате один.

— Ладно, расскажи всё по порядку.

— После завтрака мы с Портусом набрали с собой кое-чего — чтобы потом было чем перекусить. Положили завёрнутые в салфетки бутерброды на свои тумбочки и ушли гулять. Приходим — в холле вообще никого. Ну, мы к себе пошли. Я решил съесть чего-нибудь. Глядь — а бутербродов-то моих и след простыл. А потом пришла Криссанта и рассказала про Бинкдиса. До этого момента она торчала у лазарета вместе со всеми, а…

— Ладно-ладно, где торчала она, не суть важно, — остановила его Фортейл. — Лучше…

— Он из-за меня умер! — перебив декана, всхлипнул Поросёнок, всё ещё пребывая в плену своих мыслей об ужасном происшествии.

— Ты не виноват в его смерти, — попытался успокоить студента Гриндор.

— Нет, в некоторой степени виноват! Он называл меня Поросёнком. Я знаю, нас с Портусом все так называют. Но с некоторых пор я стал дразнить Бинкдиса «скелетом». Наверное, ему было обидно, хотя мы с Портусом не обижаемся — да, поесть любим! Но Бинкдис начал есть больше, старался набрать вес. Наверное, в этот раз он ничего не прихватил с собой из Трапезной, поэтому и съел мои бутерброды.

— Нужно срочно проверить бутерброды Портуса, — опомнилась Фортейл.

— Да мы с Портусом давно их съели, — бодро сообщил Фиркс и моментально позеленел. Остальные тоже замерли в ужасном предположении.

— Как давно? — с трудом выдавила Фортейл.

— Сразу как пришли. Больше часа назад, наверное. Теперь мы тоже умрём? — Поросёнок был близок к обмороку, и, по правде говоря, было отчего.

— Не факт, — отрезала Фортейл, продолжая спешный допрос: — А как долго вы гуляли?

— Тоже примерно с час.

— Когда вы уходили, твои бутерброды ещё лежали на тумбочке?

— Да.

— Ты это точно помнишь?

— Конечно! Я же собирался подкрепиться ими после прогулки, и ещё посмотрел на них, прикидывая, не маловато ли будет.

— Вернувшись с прогулки, вы уже не застали суматоху вокруг мёртвого Бинкдиса… Значит, он умер от силы минут через двадцать после того, как съел яд. Нет, в бутербродах Портуса определённо не было отравы, — заключила Фортейл. — Фиркс, скажи мне, конфликтовал ли ты с кем-нибудь в последнее время?

— Я? Да нет. Разве что с Баронессой утром немного повздорили.

— С Баронессой? И насколько немного? — тут же заинтересовался Дальгондер.

— Да так, ерунда. Я услышал, как она называет меня жирным слизняком, ну и сказал ей, что больше не буду за… — Поросёнок осёкся на полуслове, явно испугавшись, что чуть не выболтал то, чего говорить однозначно не следовало.

— Что же ты ей пообещал больше не делать? — вцепился в него эльф. — Ну-ка рассказывай!

Поросёнок потупил взор.

— Да говорю же — ерунда. Не думаете же вы, что это Баронесса хотела отравить меня в отместку за утреннюю стычку.

— Выводы мы будем делать после того, как ты расскажешь всё до конца. Говори! — потребовал эльф.

Фиркс раскраснелся — наверное, с перепугу.

— Ну… я сказал Баронессе, что если она меня так называет, значит, и думает так же. Поэтому я больше не буду… — он снова замялся, а потом выпалил на одном дыхании — магичить за неё на уроках. Что мне за это будет?

— Ты выполнял за Баронессу магические упражнения на уроках? — Фортейл не верила своим ушам. Поросёнок кивнул. — Значит, сама она вообще ни на что не способна?

— Ну, раньше-то у неё что-то получалось. Но после неудачи на экзамене как отрезало, — промямлил Фиркс. — Что мне за это будет? — опять повторил он со страхом свой вопрос.

Фортейл шумно выдохнула воздух.

— Конечно, следовало бы штрафануть тебя хорошенько. Но за то, что ты, хоть и с запозданием, но всё же признался, отделаешься всего десятью баллами.

— Спасибо, магистр! — с чувством воскликнул Поросёнок.

— Скажи, а с какой радости ты ей помогал? — поинтересовался Рондвир.

Поросёнок потупил взор и густо покраснел.

— Бестии Тени! — вдруг воскликнула Лориин. — В Блонвуре вообще ещё остались те, кто не переспал с ней?!

Из красного лицо Поросёнка стало пунцовым.

— Есть — я, например, — усмехнулся Рондвир.

— И я, — поспешил добавить Грэд.

— Вот только перекличку здесь устраивать не надо! — пресекла дальнейшие яканья Фортейл, наверное, из опасений, что очередь дойдёт до Гриндора.

Гиблый

лес

На юге Бордгира, в окрестностях замка Адельвурт, откуда Эльджета прилетела вместе с Лонгаронелем, уже давала о себе знать весна — тёплое солнце, по утрам заглядывающее в окно спальни, восторженный птичий гомон, капель с крыш. Но здесь, на севере Гиблого леса, по-прежнему безраздельно властвовала зима. Хотя тут с ярко-голубых, без единого облачка, небес тоже светило солнце, однако его лучи были ещё по-зимнему холодны и равнодушны к жизни. Деревья и эльфийские шатры утопали в снегу.

Появление вампира и эльфийки, знакомых многим здесь, не прошло незамеченным. Первым их встретил Роарн, сердечно поприветствовав друзей.

— Логвэй ещё у вас? — спросил Лонгаронель.

— Да. Сейчас позову его.