Эльджета видела, что от воспоминаний внутренне его всего трясёт, хоть внешне это и никак не проявлялось. Ужасно захотелось хоть как-то поддержать любимого. Она положила голову ему на плечо, ласково погладила по руке.

— Эльджи, надеюсь, ты понимаешь, что не должна рассказывать об этом никогда и никому?

— в общем-то, вопросом это не было.

— Конечно, понимаю, — всё же заверила она. — Лон, прости меня, пожалуйста, за те слова про мать, — теперь ей было ещё больше стыдно за них.

— Ты не знала.

— Неважно, знала я правду или нет — в любом случае, повела я себя тогда отвратительно.

— Забудь. Теперь это не имеет никакого значения.

Но тему лучше совсем сменить и как-то отвлечь его от страшных воспоминаний.

— Я рада, что ты не злопамятен, — Эльджета потянулась к его губам. Вволю насладившись поцелуем, она заговорила снова: — Я вот только одного не пойму. Почему ни в Фолмирарте, ни в Адельвурте я никогда не видела детей?

— Ну, откуда же дети у нежити? — усмехнулся вампир.

— Но ты ведь сам сказал, что можешь иметь детей, — опешила Эльджета. Да и не нежить они — это уже давно выяснено.

— Ты не поняла. Да, вампиры рожают детей, как другие расы. Но до достижения взрослого возраста те никогда не появляются в приграничных замках. Родители воспитывают детей исключительно в Вэллворте — замке, расположенном в самом сердце Бордгира.

— И вы с Элестайлом росли там же?

— Естественно. Как-нибудь я покажу тебе Вэллворт. Это очень красивое место. Надеюсь, тебе там понравится.

Эльджета прильнула к нему всем телом:

— Рядом с тобой мне понравится где угодно. А в Бордгире вообще красиво. Раньше я никогда не бывала в горах. Но местные пейзажи восхитили меня ещё во время нашей первой прогулки.

— Жаль, что она стала и последней на долгие времена, — невесело усмехнулся Лонгаронель.

— Сам виноват, вредная нежить! — она легонько пихнула его в бок. — Если бы ты доверял мне чуть больше…

— Эльджи, тогда я ещё слишком мало знал тебя. К тому же, прекрасно видел, что к отношениям со мной ты, мягко выражаясь, не расположена.

— Ладно, что было, то было. Главное, что закончилось всё хорошо. Я всё-таки разобралась в своих чувствах, а Элестайл сумел найти способ вернуть тебя домой. У тебя замечательный друг!

— Я знаю, — улыбнулся вампир. — Ты выйдешь за меня?

— Нет, попрошусь в служанки, — язвительно бросила Эльджета. — Как уже просилась однажды.

— От служанки я детей заводить не стану.

— Вот как? Что ж, значит, придётся принять твоё предложение.

— Я люблю тебя, — мужчина коснулся губами её виска.

— И я люблю тебя — больше жизни.

Их губы слились в долгом поцелуе.

— Уже почти рассвело, — заметил Лонгаронель, с трудом оторвавшись от уст возлюбленной. — Давай наконец спать.

— Давай. Только ещё один момент.

— Ещё один?! — театрально взвыл вампир. — Нет, Эльджи, умоляю, хватит! Твой предыдущий один вопрос растянулся до рассвета.

— А это не совсем вопрос… — нахмурившись, пробурчала Эльджета.

— Ну ладно, говори уж.

— Я хочу всё-таки пообщаться с отцом.

Теперь уже нахмурился Лонгаронель — и вовсе не наигранно.

— Лон, клянусь, что про вампиров я ему ничего не расскажу, — заверила эльфийка, так и не дождавшись никаких слов от возлюбленного.

— Я верю тебе.

— Но ты явно против того, чтобы я вообще говорила с ним.

— Не хочу, чтобы он разлучил нас.

— Этого не произойдёт. Если он так и не примет наши с тобой отношения — это его дело. Но я должна дать шанс — и себе, и ему.

— Хорошо, поговори с ним, если тебе это действительно нужно, запрещать я не собираюсь. Только помни — даже если ты вдруг надумаешь уйти с ним в Лорвейн, сделать этого не сможешь.

— Лон, я не собираюсь ни в какой Лорвейн. Я гражданка Бордгира, и, если ты уже забыл, не далее как пять минут назад приняла твоё предложение руки и сердца. А с Логвэем я хочу лишь поговорить.

— Думаю, он всё ещё в Гиблом лесу — обучает магии контуирских эльфов. Завтра же слетаем туда.

Блонвур

Лимерана,

Что собиралась сделать Баронесса, они так и не узнали — стоявший чуть позади Рондвир перехватил её руку и заломил за спину.

— Тварь! — рычала она, отчаянно пытаясь вырваться, хотя одногруппник с ней не миндальничал, и, по идее, она должна была бы выть от боли. — Пусти, тварь! Ненавижу!

Но Рондвир держал её мёртвой хваткой. Тронк и Ворк тем временем накрепко связали пленницу.

Кинжал Рондвир, естественно, у неё отобрал. Сдав связанную Баронессу на попечение орков, он зачем-то лизнул клинок кинжала.

— Зачем ты его лижешь? — ахнула Джейлис.

— Хотел узнать, не осталось ли на лезвии привкуса крови.

— Кровь она, конечно же, тщательно стёрла, — сказала Фортейл. — Только следы её присутствия всё равно можно будет обнаружить.

— При помощи магии? — едва ли не с восхищением полюбопытствовал Грэд.

— Ну не при помощи же языка! — усмехнулась магистр. — Однако этим займемся позже. Сперва нужно отвести нашу пленницу в каземат и хорошенько допросить.

При слове «каземат», Баронесса, до того сидевшая с безучастным видом, вздрогнула всем телом.

— В каземат? — в один голос воскликнули студенты. — Здесь есть каземат?

— Да, есть, — подтвердил Гриндор. — И в него можно попасть прямо из деканата Арда. Правда, до сих пор каземат не использовался ещё ни разу.

Пройдя через вторую комнату деканата, в которой стоял длинный стол и стулья вокруг него, они вошли в потайную дверь, которую Фортейл открыла каким-то секретным, возможно, магическим, образом, и оказались на каменной винтовой лестнице. По дороге магистры зажигали висевшие на стене факелы.

Джейлис пыталась сориентироваться, на сколько же этажей они спускаются, и в итоге у неё получилось, что каземат расположен даже ниже подземелья. Но, конечно же, она не была уверена в своих расчётах абсолютно.

Баронессу завели в первую же камеру — дальше коридор уходил куда-то в темноту, но, насколько хватало света, металлические двери шли по обе его стороны. В камере было очень холодно и сыро — кажется, даже холоднее, чем в коридоре. Для освещения магистры взяли несколько факелов из коридора и воткнули их в держатели на стенах. Обстановка камеры была более чем скудной — отвратительного вида лежанка в углу, обшарпанный стол и шаткий табурет. К этому табурету Баронессу и привязали. Всем остальным пришлось стоять.