Но то отчаяние, что сквозило в голосе дэ Руж поднимало внутри Свона не привычные, далёкие от рациональности чувства. Чувства к женщине, которую он едва знал. Марта Лэйн была профессионалом и воспринимать её иначе Кэйт не мог. Узнать, что в ее недавнем прошлом было что-то помимо скучных будней, оказалось неприятно. То, что она, по сути, была заложником обстоятельств — тоже.

Кэйт не мог понять, как Марта Лэйн могла быть товаром, или исследовательский объектом, предметом для научных изысканий, экспериментов, банком клеток… По сути, бесконечно живущим донорским материалом.

Не мог, но хотел. Невольно вспомнилась её неубранная квартира, кабинет, полный уникальной литературы, и съезжающий на бок нелепый парик. Их так и не удавшаяся ночь, разбитая на до и после пожаром.

* * *

Было одиннадцать утра, когда в дверь гостиничного номера уверенно постучали.

Вито послушно открыл дверь и не понимающие уставился на Кэйта Свона. Тот в свою очередь невозмутимо оценил помещение, виднеющееся за спиной мальчишки. Большая площадь, две кровати, окна вдоль правой стены.

— Кто там, Вито? — послышался из глубины номера низкий шепелявый голос мастера Ирраиля. И только теперь Кэйт заметил его макушку, виднеющуюся из-за спинки мягкого кресла.

— Помощник Префекта, — ответил он, не двигаясь с места. Ирраиль, обернулся и хмуро уставился на нежданного гостя.

— Пусти…

Вито отступил в сторону, пропуская мужчину внутрь и прикрыл за ним дверь.

— Не буду лгать что рад встрече… — сразу выдал старик, но при этом не побрезговал пожать протянутую ему ладонь.

— Прекрасно вас понимаю, — признался Кэйт и кинул на паренька полный сомнений взгляд. — Нам надо поговорить, желательно с глаза на глаз. Ирраиль поджал губы, а потом кивнул Лаену.

— Вито, выйди, — а когда за парнем закрылась дверь смежной комнаты, сцепил ладони на коленях и вопрошающе уставился на мужчину, — Говорите.

— Маркус Биби.

Ирраиль скривился, как от оскомины и говорить сразу перехотелось.

— Зачем вам? Вчера дэ Руж чётко дала понять, что её это не интересует.

Кэйт ответил не сразу. Оглянулся, нашёл стул, поставил его напротив мастера и молча сел. Внимательно взглянул в старое, обезображенное глубокими морщинами лицо.

— Прошлым вечером, после вашего разговора с Префектом дэ Руж, был убит главврач Леополиской больницы, Алек Швецов. На теле нашли следы специфического ранения. Два отверстия, однако, не колотые. На дне каждой раны стальной шарик. По предварительной оценке, мы имеем дело с огнестрельным ранением, однако утверждать на все сто процентов эксперты не берутся. Мало данных для сравнения.

Ирраиль слушал Кэйта Свона молча. Он понимал, о чем говорит этот молодой человек. Более того, он знал кто виноват в происходящем. Однако выкладывать все подчистую было абсолютной глупостью.

— Я не знаю как выглядит Маркус Биби, — наконец выдал он, — этот человек носит маску. Но не обычную. Его голографик разбивает внешность на квадратные пятна. Словно смотришь на замыленное цензурой непотребство…

— Возле Маркуса Биби есть лысая женщина? — не унимался Свон. Ирраиль помрачнел. Не трудно было понять куда клонит этот человек. Но говорить что-либо еще старик больше не собирался. — Это все вопросы?

Свон нервно улыбнулся и тут же попытался успокоиться. Его метания выглядели странно, но мастер продолжал ждать ответа, так словно не видел ни смятения, ни неуверенности в движениях помощника дэ Руж.

— Я слышал, вы можете снять ошейник. Мой жмет и боюсь, как бы не сломался… Может есть какой сервисный центр, чтобы сдать…

Большей несуразицы Ирраиль никогда не слышал. Чуть склонил голову в сторону и выжидающе уставился на гостя. В конце концов он обязан сказать правду.

— Спрошу еще раз, это все вопросы?

Свон шумно выдохнул. Он мог сейчас уйти и забыть, о Марте, о дэ Руж и о подпольном мастере. Но собственный язык решил за него.

— Вопросов больше нет… — он внимательно взглянул на мастера, — есть просьба. Мне нужно увести из Леополиса долгожительницу Марту Лэйн до того, как она пройдет комиссию по вопросам ментализма и телепатии. Чтобы покинуть префектуру я должен снять ошейник. Я надеюсь, что это сделаете вы. Если нет, я просто встану и уйду…

— Придётся тебя побрить. — поморщился старик, даже не думая с ответом.

Кэйт Свон сначала подумал, что ослышался. Но мастер не шутил. Он действительно собирался снять ошейник и не где ни будь в лаборатории, а здесь, в гостиничном номере.

— Вито, найди мне бритву, помазок или электрическую машинку, — повысил он голос.

Юноша выглянул из соседней комнаты и растерянно захлопал глазами, а после вышел из номера. Вернулся он со всем заказанным спустя десять минут.

— Сядь, парень, — велел Ирраиль поднимаясь с кресла, указывая Кэйту на нагретое им место. — Ухватись за подлокотники и не дергайся. И не нервничай… Иначе рванет…

Молча уселся на стул и вздрогнул, когда за спиной зажужжала электрическая машинка. Керамические лезвия срезали его волосы почти идеально. Но Ирраилю этого было мало. Нанес вспененное мыло помазком, и счистил остатки волос опасной бритвой.

— Обычно маяков ставят двадцать одну штуку … — пояснил он, обтирая лысую голову Свона спиртом. — Пять штук по меридианной линии от переносицы к затылку. Еще четыре линии параллельные меридианной. Две из них, так называемые парасагиттальные содержат по пять маяков. Крайние, височные — по три маяка. Сидят они под кожей, в кости… Вытягивать буду по очереди… Главное не нервничай. Я-то не умру… а тебе шею новую никто не пришьет.

— Хорошо, док… — сглотнул Свон, невидящим взглядом уставившись перед собой. Ирраиль фыркнул, посунулся чуть в сторону, и навис над его правым ухом, щуря один глаз и тыкая пальцем над ухом.

— Вот здесь… от левого до правого наружного слухового прохода тянется центральная линия. Она пересекает остальные линии перпендикулярно. По два маяка в левом и правом полушарии… один на макушке. — Палец Ирраиля коснулся той самой макушки и чуть надавил… Старик улыбнулся, — вот он, родимый…

А потом в его руках оказался совсем другой инструмент.

— Я начинаю… Вито, выйди. Тебе это видеть ещё рано.

База данных пестрела красным. Мария Волковски нервно закусила губу, а потом потянула к себе телефон. Номер набрался быстро. Но вот абонемент брать трубку не спешил. Это неимоверно раздражало. В который раз пересмотрев письмо Алькова, количество адресатов, призванных к исполнению этого опуса, она тяжело вздохнула. Чувство вины накатило с новой силой, сковав разум тревогой.

Дэ Руж написала письмо, Альков отреагировал. Вот только не так как ожидалось, и это откровенно пугало.

Казимир Руф ответил лишь с третьего раза, объявившись посреди ее кабинета бледной голубой голограммой.