свое обещание, если бы он сосредоточился на главной цели своего отсутствия, не отвлекаясь на посторонние звонки.

Мой ангел задохнулся и потребовал, чтобы я вернула ему телефон. Я резонно возразила ему, что подарки назад не забирают, но если он настаивает, тогда я предлагаю и мысленную связь заблокировать — благо, Макс показал, как это делать.

Мой ангел громко икнул и прекратил со мной разговаривать. Мы и гулять-то на следующий день пошли, чтобы не сидеть в комнате в глухом молчании.

Тень говорил, в основном, с моим ангелом, и я просто отдыхала — и от тишины, и от необходимости отвечать на несправедливые упреки, что почему-то приводило к еще худшим. Мой ангел отвечал ему краткое и отрывисто — возможно, чтобы не сорваться. А со мной сдерживаться не обязательно, да?

Все бы хорошо, если бы Тень, получив десятка два утвердительных угуканий и отрицательных мычаний, не начал апеллировать к нашей истории. Я заикнулась было, что уже вполне нагулялась — мой ангел подозрительно прищурился и предложил мне отправляться домой. Я предпочла остаться — свидетелем, чтобы он потом вопросы Тени наизнанку не вывернул.

— Вы знаете, — начал Тень, — читая вашу историю, я не мог не заметить, что там упоминаются подразделения, которых нет в нашем расписании. Почему нас с ними не знакомят?

— Познакомят, — буркнул мой ангел, одарив меня многообещающим взглядом. — На более высоких уровнях. Когда выберете подразделение, которое имеет с ними дело.

— И вот еще, — не унимался Тень, — я так понял — из вашей истории — что ангелы могут идентифицировать друг друга в невидимости. Почему нас этому не учили?

— Аналогично, — отрезал мой ангел.

— Или вот я помню, — продолжал Тень, проигнорировав его почти грубость, — там было упоминание о мысленном блоке. Означает ли это, что ангелам доступен обмен мыслями?

— Вторжение в мышление, — отчеканил мой ангел, прикрыв на мгновение глаза, — является отличительной особенностью альтернативной ветви нашего сообщества. У нас оно используется в исключительных случаях и исключительно специалистами высшего класса.

— Я понял, — согласно кивнул Тень. — И самое главное — меня не оставляет мысль о том, что происходит с теми людьми, от которых отказался хранитель? Не помню, такая возможность то ли в нашем курсе, то ли в вашей истории упоминалась. Что вообще происходит с людьми, у которых даже не появился хранитель?

Мне в нос вдруг ударил запах картошки. Молодой свеже-сваренной картошки. Этот запах был здесь настолько диким, что я остановилась, как вкопанная. И тут в голове у меня взорвалось.

— Что ты ему наболтала? — проревел голос моего ангела не отдаленным громом, а самым, что ни есть, беснующимся вокруг ураганом.

— Ничего! — отчаянно завопила я мысленно. — Честное слово!

Мой ангел уже тоже остановился. Повернувшись к Тени и глядя ему прямо в глаза. Я бочком отступила в сторону, чтобы даже случайно не оказаться на траектории этого взгляда.

— Люди, окончившие свою последнюю жизнь, — негромко и раздельно произнес он, — и не принятые к нам, подлежат уничтожению. Распылению. Превращению в энергетическую субстанцию. Которой мы все, включая Вас, питаемся. Если такое случилось по вине хранителя, он живет с этим вечно.

Тень не охнул, не ахнул и не изменился в лице. Также не отводя взгляда от моего ангела, он склонил на мгновение голову и коротко произнес: «Благодарю Вас. Я понял».

После этого разговор скомкался и, не сговариваясь, мы все развернулись и отправились к нашему зданию. Там я юркнула к себе во дворик, откуда увидела, что мой ангел пошел с Тенью в сторону его комнаты.

Вернулся он через несколько минут. В невидимости. И только.

— Я пришел, — сообщил он мне с порога, открыв стеклянную дверь. — Снаружи побуду.

Я пошла спать.

И вертелась на этой кровати, как ужаленная. Я ожидала скандала, была готова к нему, и что? Опять почти, как дома, на земле — когда он вот так замолкал, я всегда места себе не находила. Лучше бы уже бушевал.

Пару раз я вставала и неслышно подходила к стеклянной двери, вглядываясь в его смутно различимую фигуру, идущую волнами. Он устроился на шезлонге, вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову. И ни разу не пошевелился.

Наконец, я не выдержала.

— Подвинься, — буркнула я, выйдя во дворик и подойдя к шезлонгу. — Мне холодно.

В невидимости от него исходило просто тепло — не такое уж и легкое, но я твердо заявила себе, что мы лежим на пляже, под жарким летним солнцем. Мог бы и обнять, чтобы это солнце выключить. Вот вечно мне мостик через пропасть перебрасывать, да еще и опробовать его!

— Слушай, — пробормотала я ему в плечо, — а можно мне курс у Стаса пропустить? Ему все равно от меня никакого толку.

Мой ангел громко фыркнул, не меняя позы.

— Ну, правда же, — пошла я по мостику дальше, — с физической подготовкой у меня никак, я и бегать не умею, если кого-то догнать нужно, и выдержки у меня нет, чтобы ловушки всякие устраивать…

— У Стаса у тебя будет индивидуальный курс. — Из пустоты голос его прозвучал почти зловеще.

Глава 12. Проникновение

Вот хочу сразу признаться. Смиренно. Когда Татьяна подсунула мне этого своего тенистого, чтобы душеспасительные разговоры с ним вести — вспылил. Решил, что отцы-архангелы перевели меня из хранителей в атланты и взваливают мне на плечи один груз за другим. Еще, небось, и ставки делают — с непонятно откуда взявшимся у них чувством юмора — под каким из них рухнет добившийся наконец признания многостаночник.

Выяснилось, однако, что я опять сам напросился. Нужно было, как обычно, четче формулировать, что именно я хочу повторно пройти в каждом подразделении. Мне казалось совершенно очевидным, что речь идет о подготовительном курсе новичков. А вот отцы-архангелы сочли, похоже, что мне надлежит совершенствовать свои разнообразные таланты. В повторении пройденного и работе над ошибками.

Задачу хранения Татьяны я сам на себя заново возложил — и они ничуть не возражали. Иначе на пушечный выстрел меня бы к ней не подпустили — вместо того, чтобы отрядить внештатников просто наблюдать за моими успехами.

И к аналитикам меня не случайно пристроили. В составлении отчета не было для меня ничего не знакомого, но одно дело — своему руководству его писать, и совсем другое — вышестоящему отделу, в котором наша глобальная стратегия формируется. Да еще и отчитываться не по одному подопечному, а по целой толпе — и так, чтобы этот один, самый главный подопечный особо ярко на фоне остальных смотрелся.

И разведка для Стаса чем-то напоминала продолжение моего