это что-то значило! И Ринат обязательно объяснил бы, что конкретно он имел в виду, если бы мы не проспали отбой на крыше.

– Как думаешь, наши уже спят? – спросила я, зная ответ наверняка. – Это как-то связано с самолетами, они должны знать. Сережа так точно. Они, конечно, скажут, что мы совсем обалдели, но до утра я не дотерплю.

Когда мы поскреблись в соседнюю вожатскую, Сережа не спал. Мучаясь из-за Женькиного храпа, он ворочался на скрипучей кровати и, увидев нас в желтом прямоугольнике дверного проема, даже обрадовался. С готовностью нацепил на нос очки и, едва взглянув на формулу, вернул мне письмо.

– Это уравнение Бернулли, – сказал он. – Объяснение закона Бернулли в аэродинамике. Там у вас крыло самолета в разрезе – иллюстрация действия подъемной силы крыла. Но я не понимаю, причем здесь все это. У нас вроде пионерский лагерь, а не конструкторское бюро.

Я опустилась на стул и стала сосредоточенно складывать из письма самолетик. Теперь понятно, как он летает. Четвертая сила – подъемная. Но при чем здесь лагерь? И самый животрепещущий вопрос: при чем здесь букет размером в половину кровати?

Сережа натянул футболку и джинсы и стал рассказывать, как конструкция крыла обеспечивает возникновение подъемной силы, кто такой Бернулли и почему получилось так, что он умер задолго до изобретения первого летательного аппарата. Мы кивали и морщились от обилия непонятных слов.

– Подъемная сила является составляющей аэродинамической силы, она перпендикулярна вектору движения самолета в потоке и возникает из-за того, что поток обтекает аппарат несимметрично. В нынешних летательных аппаратах крылья – это статичная конструкция. Она сама не создаст подъемной силы. Поднятие тяжелой машины вверх возможно благодаря разгону, который обеспечивает двигатель.

На соседней кровати завозился Женька и накрыл голову подушкой.

– Иисусе! Вы что тут все…

Сегодня он подобрал самый точный синоним к слову «обалдели», который полностью отражал его отношение к тому факту, что среди ночи три взрослых человека, сидя в метре от него, обсуждают законы аэродинамики. Откинув одеяло, он выпрыгнул из панцирной ямы и босиком прошлепал в ванную.

– Мы все тут нормальные, – быстро сказала Анька, пока Женька не включил воду. – Это Ринат написал. Ты, возможно, не в курсе, но в цивилизованном обществе нормальный мужчина, движимый инстинктом размножения, пытаясь выразить свою симпатию понравившейся женщине, обычно дарит ей цветы и пишет любовные письма.

– С уравнением Бернулли, – пробубнил Женька из ванной.

Анька не растерялась и продолжила так же уверенно:

– Нормальная женщина, движимая тем же инстинктом, найдет любовный посыл даже в уравнении Бернулли.

– Как-как ты сказала? – Я расправила крылья самолетика, на одном из которых оказалось пятно от кабачковой икры, а на другом – формула, и, осененная догадкой, направила на них свет от экрана телефона. – Ну конечно же! На любви все держится. Любовь – подъемная сила. Вся-вся, любая и разная, ко всему и ко всем: к детям, к Коляну, к щенку, к этому дурацкому Женьке…

Самолетик отправился в полет по вожатской и стукнулся о дверь ванной, а я снова повернулась к Сереже с Анькой:

– Леха же сказал это в самом начале: «Любовь дает крылья». И тетя Люба говорила то же, только другими словами. А Ринат это на формулы разложил. Просто у одних цветут дубы, а у других взлетают самолеты!

Сережа не стал дальше рассказывать про несимметричный профиль крыла, Женька выключил воду, а у Аньки смешно задрожал подбородок.

– Дашка, – прошептала она, – это самая прекрасная поэтическая чушь на свете. Дай я тебя обниму!

* * *

На просторной веранде над маленьким круглым столом горела лампочка Ильича. Вокруг нее кружились ночные бабочки и мелкие мошки. За столом сидели Ринат и Михаил и ждали, когда в чашках с синей женщиной с подносом остынет ромашковый чай.

– Я не знаю, что ей нужно, – Михаил отодвинул от себя пачку фотографий. – Я здесь уже четвертое лето. Наснимал столько его портретов! Посмотри: это шарик с водой в момент разрыва. Капли разлетаются, и в каждой, понимаешь, в каждой он отражается: небо, дети, трибуны, корпуса. Во множестве капель. Кто ей еще такое снимет? А здесь: сцена и дети за кулисами приложили руки к доскам, которые шевелятся и скрипят. Они слушают его. Я специально убрал цвет, чтобы показать звук.

– Если она хочет портрет, можно сделать, – сказал Ринат. – В последней смене мои забросили воланчик на березу. Ту, старую, возле линейки. До склада идти было лень, и я полез за ним на дерево. Так вот, если встать на обломанный сук этой березы и посмотреть в сторону главного корпуса, то можно увидеть лицо «Гудрона». Трибуны оказываются внутри эллипса задника – это рот с зубами, два окна главного корпуса на втором этаже – глаза, а из головы, за крышей то есть, торчат две сосны. Я, как эту физиономию увидел, чуть с березы не упал.

Михаил задумался.

– Тогда это не лагерь, – сказал он, представляя возможный кадр. – Это какой-то уродец. А лестницу где у нас можно взять?

День 18-й

На заливных лугах Шотландии, там, где ночью можно потрогать свет звезд, а днем чистейшие прозрачные озера отражают голубую лазурь неба, пасутся кашемировые козы. С раннего утра и до позднего вечера молодой пастух атлетического телосложения играет им на вистле дивные мелодии своего народа.

Не знают эти благородные животные ни голода, ни побоев, потому что даже от малейшего волнения их пух, волоски которого в три раза тоньше человеческих, может испортиться и не подойти для изготовления высококачественного кашемира, а только такой использует торговый дом Burberry для пошива своих самых знаменитых в мире тренчкотов.

Производство одной единицы легендарного плаща на фабрике в Каслфорде состоит из ста отдельных процессов. Чтобы плащ идеально облегал шею, швеи должны сделать сто восемьдесят стежков вручную, причем работа эта настолько тонкая, что учиться нужно целый год.

По всей длине тренчкот украшают расположенные в два ряда темно-коричневые пуговицы из рогов африканского буйвола. А отложной воротник, отлетная кокетка на спине, эполеты и широкий тканевый пояс – это дань традиции, которую ввел основатель международной сети Burberry Томас Берберри.

Классический тренчкот Burberry призван защитить своего хозяина от дождя и ветра, поэтому имеет длину до икры и отшивается из уникального водонепроницаемого, дышащего и высокопрочного габардина. Но в настоящее время особым спросом стали пользоваться укороченные модели – Wimbledon Burberry, изготовленные из стопроцентной шерсти, производство которых было перенесено в Италию.

Именно в таком тренче сидел Женька на стуле со сломанной спинкой и ел бутерброд с кабачковой