Он ополоснул лицо и руки тут же, не отходя далеко от стола,Ратша смотрел с хитрой усмешкой. Иггельд сказал раздраженно:

– Если ты каркаешь, что мы ограбили эту артанку, тоошибаешься! Она… она артанка!

– И что?

– Артанка с головы до ног, – сказал Иггельднастойчиво. – Она артанка и внутри. У нее сердце из камня! Ей быконя – это другое дело. Да меч такой, чтобы не всякому мужчине поднять! Аэти висюльки… да она на такие и не посмотрит!

– Хочешь, – предложил Ратша, – проверим?

– Как? – потребовал Иггельд зло. – Вывалимперед нею и скажем: это у тебя мы все забрали?

На стол торопливо поставили холодное мясо, но от очага ужепотекли ароматы вкусной ухи, поджариваемой телятины. Ратша ухватил ломоть мясапобольше, вонзил зубы и пробубнил уже с набитым ртом:

– Да, это я сглупил, признаю… Ну, а если такой вариант:любящий отец, что ведет один из отрядов артан, разграбил пару богатых городов,отобрал то, что, по его мнению, должна носить женщина, и отослал это домой, всвою Артанию под охраной своей же дочери?.. А то, что ей не очень-то хотелосьехать домой, покинуть кровавые забавы, он мудро во внимание не принял. Женщинавсе-таки должна рожать, а не мечом размахивать…

– Топором, – поправил Иггельд. Он вытирал лицо ируки чистым полотенцем. Молодая служанка Ефросинья стояла рядом, глядя на негос обожанием. Иггельд отдал ей полотенце, не глядя, оглянулся в сторону шьющихженщин и сел за стол. – Если бы даже мечом…

– Что? Ах да, топорами в самом деле владеют так, чтодиву даюсь… Ты эту артанку еще не видел с топором в руках?

Иггельд содрогнулся всем телом.

– Сплюнь, дурак! Даже не произноси такое вслух. Я боюсьдаже представить подобное. Если заполучит топор, ее уже ничто и никто неостановит.

Он тоже брал мясо, но рассеянно, видно было, что мысли нездесь, а если и в этом зале, то не за столом. Ратша подумал, кивнул.

– Ты прав, она из рода героев. Я эту породу за стоверст узнаю.

Он с грохотом опустил на столешницу кулак, из-под столавыметнулась испуганная собака. Нахмурившись, Иггельд проводил ее взглядом.Беспечный и беззаботный Ратша на этот раз, похоже, попал в цель. Он сам толькооднажды видел захваченные сокровища, но теперь цепкая память услужливовоскресила перед глазами золотые серьги с крупными драгоценными камнями,золотой обруч с огромным рубином на середине лба, всевозможные ожерелья…

И все это лучше всего смотрелось бы на женщине с темными,как лесные озера, глазами.

Рассерженный, он сам не понял, зачем пошел в свои покои. Изокна видно было, что Черныш то ли успел уже повидаться с другими драконами, толи вовсе не бегал к пещерам, прыжками приближается к его дому, у самой стенывстал на задние лапы, огромная голова поднялась на уровень окон второго этажа.Их взгляды встретились, Черныш виновато взвизгнул.

– Свиненок, – сказал Иггельд сердито. – Давсе хорошо у меня, хорошо!.. Не тревожься. Иди гуляй.

Он отшатнулся, но кончик длинного языка достал в нос, Чернышсчастливо пискнул. Иггельд погладил его по морде, потрогал нос. Черныш задралморду, чтобы всемогущий папочка почесал под подбородком. Иггельд некотороевремя скреб, мысли соскользнули на этаж ниже, где Блестка сидела с двумяженщинами, они что-то оживленно рассказывали, перебивая друг друга, она слушалас вниманием, те ликовали, что артанка снизошла до их щебетанья, торопились,жестикулировали, блестели глазками, сразу видно, что она – высокородная, аони – простушки, и тем оскорбительнее, что она в тяжелых оковах. Но втяжелых оковах она всюду привлекает внимание, с ними далеко не уйти, а без нихее сегодня уже не будет в Долине…

Его плечи передернулись, как от внезапного порыва холодноговетра. Вообразил, что она ушла, и сразу солнце померкло, Долина опустела, ижизнь показалась пустой и никчемной.

Хлопнула дверь, ему почудилось, что пахнуло свежестью.Навстречу бросилась Яська, обняла, поцеловала, сказала участливо:

– Братец, что с тобой?

– Со мной?.. Лучше скажи, как твои дела. Дракончикасебе выбрала?

– Нет, придется побывать в старом Городе. Пока что яобездраконенная, жалобная. А вот у тебя и дракон – лучший в мире, и самты – лучший… не скромничай, от тебя в самом деле глаз не оторвать, ночто-то печальный, а улыбаешься с таким принуждением, словно тебя бьют. Чтостряслось?

Он ответил почти с раздражением:

– Все хорошо. Если хочешь, я помогу тебе выбратьдракончика.

– Да нет, я буду прислушиваться к себе. Как ты, когдавыбирал своего Чернышика. Да, ты знаешь, я от вынужденного безделья… не смейся,я в самом деле к женским висюлькам дышу ровно, но вчера, от нечего делать,перебрала все те богатства, что ты захватил вместе с твоей артанкой…

Она сделала многозначительную паузу, а он, как и ожидалось,сразу же возразил:

– Ничего она не моя! Просто знатная пленница. Иотпустить не могу, и обмена не получается. Хотел менять на тебя, но тебяотпустили раньше…

– Да ладно, – перебила она, хотя зарубку в памятидля себя сделала: чересчур быстро и горячо возразил, – я о том, что всеэто от безделья, да, просто от безделья, я перемерила…

Иггельд сказал радостно:

– Правда? Ты из злого чертенка превращаешься в женщину?

Она сделала вид, что обиделась:

– Это я чертенок?

Иггельд сказал успокаивающе:

– Ну ты чего?.. Нравится что – надень, мыпосмотрим. Я, правда, не представляю тебя со всеми этими женскими висюльками вушах, на шее и в носу, но, кто знает, может, так даже лучше?

Она фыркнула, поморщилась, потом сказала совсем другимтоном:

– Знаешь, я бы в самом деле что-то взяла…

– Так возьми, – предложил Иггельд. – В самомделе возьми. Это военная добыча.

Яська покачала головой. Глаза ее стали задумчивыми, онамедленно подошла к окну и начала смотреть в сгущающиеся сумерки. Далеко надлиловеющими горами начали разгораться громады оранжевых облаков, превращаться впурпурные.

– Дело в другом… Странно, из всего богатства, а там онопросто несметное, я там ничего и не подобрала…

– Капризная, – сказал Иггельд осуждающе. –Кто-то с тобой намается! В кого ты такая?

Яська произнесла медленно, подбирая слова:

– Это вы, мужчины, никогда не замечаете, что носятженщины. Я тоже, правду сказать, не замечала. Сам знаешь, сперва бедность,потом борьба за выживание… Но вчера я долго все надевала, смотрелась в зеркало,снимала и надевала другое, снова смотрелась… Иггельд, у нас в Долине появилосьмного красивых женщин, ты не заметил? Все красавица на красавице – снежной, как у березок, кожей, с длинными золотыми волосами, синеглазые, ясные,чистые, как утреннее солнышко! Вы с Ратшей, двое толстокожих, не замечали,какие украшения они носят?