Но не было никого, только море шипело и плевалось волнами.

– Элор! – закричала я во всю силу лёгких.

Мой невероятно сильный, наполненный нотами управления, пропитанный магией зов… остался без ответа. И тогда я просто закричала. Кричала, кричала, пытаясь выплеснуть эту невыносимую одуряющую боль, это чувство расколотости, неполноценности, ощущение, что часть меня умирает, умирает, умирает навсегда. Я кричала, пока не охрипла. И когда охрипла, продолжила кричать. Кричала, пока не выдохлась окончательно.

И когда обессиленная, сорвав голос, падала на песок, я, наконец, не чувствовала больше ничего, и после всей боли, после всего ужаса эта бесчувственность была настоящим блаженством.

«…подольше, чтобы я поел нормально, но нет же, всё быстро закончила. Тебе что, трудно постараться было? Мой дракон, мой дракон, – пискляво передразнил жаждущий, извиваясь на песке и всасывая текущую из моей руки кровь. – А я? Ты обо мне подумала? Кто тебя защищать, дуру, будет, я или…»

– Да знаю я, что дура. Заткнись! – рыкнула я и отвела взгляд от едва заметной, почти истаявшей метки Элора на запястье. Он был очень плох.

Жаждущий так нажрался крови, что на некоторое время отключился, а теперь буйно жаловался, что драка слишком быстро закончилась.

Прорычать удалось легко – голосовые связки стремительно восстанавливались, и это напоминало, что переломанная при падении рука тоже зарастает, а значит, надо вправлять кости.

Тихо рокотало море, смывало с берега кровь.

Несмотря на пульсирующую боль в руке, внутри было пусто и изумительно спокойно. Я опасалась, что страхи, переживания вернутся, но они не возвращались, я напоминала себе пустой дом с ровными гладкими белыми стенами, полом и потолком без единого неровного выступа, без единого пятнышка, без мебели и прочих ненужных вещей. Эмоций практически не было, и я, наконец, могла думать почти свободно.

Тогда-то я и поняла всю безумную глупость своих поступков.

Осознала последствия, среди которых возможное разоблачение – не самое страшное.

Поняла, что в данный момент самое лучшее – скрыться, а там уже всё обдумать и принимать окончательное решение на свежую голову. Но пока у меня не было сил переместиться и улететь, а идти с такой рукой…

Мне следовало быстрее собрать кости, чтобы не срослись неправильно, и пока бежать из империи, возможно – из Эёрана. Принц Арендар и так меня не выносил, а теперь, за исполосованную морду убьёт. Удивительно, что сразу этого не сделал. Может, при Валерии своей не стал, но когда её рядом не будет…

Жаждущий крови всё жаловался и жаловался, но я закрыла глаза и удивительно легко от всего отстранилась, сосредоточилась на пылающей руке. Исцелять я не умела, но телекинезом могла собрать кости, а там – полчаса, чтобы сцепились понадёжнее, и можно идти. У Халэнна бы получилось лучше, он умел исцелять. И он бы не влез в разборки правящих драконов за избранную.

Магии было мало, я сосредоточилась, чтобы ни капли не ушло просто так, не выплеснулось без дела. Зажмурилась, мысленным взором прощупала руку. Плечевая кость сломалась в двух местах, со смещением, вспоров концами кожу и одежду. Но это обычная рана, не пропечатанная магией, не нанесённая тварями Бездны, быстро пройдёт. Главное, кости выровнять, и тогда целитель не понадобится.

Стоило телекинезом сдвинуть кости, и я заорала. Сердце зашлось, я рухнула на песок, задыхаясь, обливаясь слезами. Сердце сбоило, от боли темнело в глазах. Вот так без куража битвы, когда нет дракона, готового тебя загрызть, спалить и растоптать, простой перелом становится невыносимым.

Фыркнув в песок, я сосредоточилась на отключении болевых импульсов. Плевать на откат, мне сейчас руку надо починить.

Боль отступила резко, и сразу всё стало проще, сознание чище.

Дальше – всё равно, что собирать осколки разбитой посуды, зеркал, пола, обоев. Просто теперь это кусочки костей на обрывках мяса. Я собрала их вместе, правда, не все осколки – часть, похоже, вытекла с кровью или вылетела в бою, но это не имело значения, я и слишком мелкие выбрасывала – проще дать кости восстановиться самой, в крайнем случае – обратиться к целителю.

Придерживая кость целостной телекинезом, открыла глаза, чтобы присмотреть местечко, где можно отлежаться, и обратила внимание на блестящие лезвия уруми.

Пятое лезвие выросло полностью.

В этом бою Жаждущий дорастил себе лезвие.

– Ты впитывал силу Элора? – строго спросила я.

«Я что, больной? Ты бы мне за это что-нибудь отрезала. Не, это я наследничком питался. А если бы ты не истерила, мог бы ещё лезвие отрастить. Но меня угораздило попасть к девчонке…»

Дальнейшее его ворчание я не слушала, взяла его за рукоять и попыталась встать. Мир качнулся, перед глазами потемнело.

Так, похоже, поиск местечка придётся отложить.

Всё так же бережно удерживая кость в коконе телекинетической силы, я выпустила рукоять уруми и медленно опустилась на песок. Вытянула измученное тело. Боли не было, только усталость и тяжесть мышц.

Закрыла глаза.

Солнце светило достаточно ярко, из-за него веки казались золотисто-розовыми. Солёный ветер овевал лицо, волны шептали что-то успокаивающее, и запах крови смешивался с резким запахом водорослей и рыбы.

Я была так удивительно спокойна…

Прав дедушка, эмоции нас губят, я столько всего натворила меньше чем за час, я перечеркнула пятнадцать лет службы своим глупым поведением. И всё из-за эмоций, из-за того, что позволила страхам взять верх.

Мысли я холодно, не напала бы на наследного принца, не лежала здесь сейчас со сломанной рукой, с Элором бы ничего не случилось, не было бы этой драки.

Если бы только я мыслила здраво, как меня учили.

Дура-дура-дура!

Не надо было привязываться! Знала ведь, что Элор умирает, но вместо того, чтобы искать нового покровителя, ещё больше с ним сблизилась, позволила глупым чувствам взять вверх, влюбиться…

Я поморщилась. Но отрицать глупо. Я вела себя, как влюблённая дура, значит, я влюблённая дура.

А сейчас будто очнулась, все эти раздражающие эмоции ушли, и я могла мыслить здраво. Следовало решить, что делать.

Решить…

Но я так устала, так невыносимо устала, а от этого решения зависит жизнь, и принимать его вот так, в спешке…

Я слишком устала.

Тихо шелестели волны.

Я будто проваливалась в песок, вдавливалась неподъёмной тяжестью тела.

Усталость…

Волны что-то шептали так мягко, так нежно.

Спокойно и тихо. Я только старалась держать кость. Мне обязательно надо держать кость, чтобы срослась ровно. Всего полчаса, и кости сцепятся естественной регенерацией, надо подержать кость всего полчаса.