—Проходи,— Давид откинул полог шатра, пропуская меня вперёд.

После объятий, длившихся целую счастливую вечность, он принял решение, что мне необходимо поесть и переодеться. Причём единолично. Хотя я не стала возражать, поскольку осознавала, что мой внешний вид после многочасового махания мечом оставлял желать лучшего. Как и аромат… Но, вопреки ожиданиям, Страж не отправил меня в палатку к Эмили и Мелании, которая находилась всего в паре шагов от нас, а куда-то повёл, несмотря на то, что возразить я всё-таки попыталась. Я не понимала необходимости мыться в чужом шатре, не имея в наличии ни своих вещей, ни одежды. То есть только одежды. Но Давид на этот вопрос не ответил и не отпустил руку, продолжая настойчиво тянуть за собой. Я слегка удивилась, что он обращался со мной, как с ребёнком, лишённым права голоса. Но потом Страж неожиданно остановился, заглянул в глаза и произнёс одну единственную фразу, заставившую согласиться на всё.

—Доверься мне,— прошептал он, предательски наклонив своё лицо слишком близко.

И тут же продолжил путь, не оставив мне времени опомниться.

Больше я не протестовала и не задавала вопросов, а лишь старалась не отставать. Однако сделать это оказалось сложнее, чем молчать, ведь его размашистой походке позавидовали бы чемпионы по спортивной ходьбе. Теперь я совершенно не понимала, каким образом вчера смогла догнать Стража. Одним махом Давид преодолевал несколько метров, и я запыхалась, пытаясь идти вровень с ним. Но, наконец, он заметил мои трудности и немного сбавил темп.

Мы пересекли практически весь лагерь, и с каждым новым шагом я всё отчётливее осознавала, что проходила по этому пути множество раз, пытаясь найти его или Ивана. Вдоль и поперёк обыскала место на окраине, где мы остановились, опросила здесь каждого человека, заглянула в ту самую палатку, к которой мы подошли, обнаружив в ней седовласого мужчину с порезом, пересекавшим лицо от правого глаза до подбородка. Но ни он, ни кто-либо другой не признался мне, что знал или хотя бы видел Стража. А сейчас Давид кивал направо и налево Воинам, зализывавшим раны, и они отвечали ему, узнавали его.

И меня, кстати, тоже.

Что это было — массовый заговор по его просьбе?

Насколько же сильно он хотел от меня избавиться?..

—Это твоя палатка?— уточнила я, желая убедиться, что не ошиблась.

—Да,— подтвердил Давид.— Проходи, внутри нет чудовищ.

Я несмело вошла в пространство, освещённое всё тем же тёплым, нематериальным светом. Обстановка внутри ничем не отличалась от множества подобных шатров, расставленных в нашем лагере. Посреди каменного пола лежали два матраса, застеленные стандартными серыми одеялами, на одном из которых стопкой была сложена одежда, а рядом стояли сапоги слишком маленького размера, чтобы принадлежать взрослому мужчине. Давид давно снял свои доспехи, небрежно развесив их на ближайшей к выходу подставке. Возле второй я увидела щит и меч, а её центральную ось украшал шлем. И могла поклясться, что это был именно мой шлем, поскольку с левой стороны на нём красовалась вмятина, оставленная Иваном на память о сегодняшней Битве.

Заподозрив неладное, я развернулась обратно к Давиду и вопросительно на него посмотрела. А тот обошёл меня и по-хозяйски принялся расхаживать по палатке, указывая руками на очевидные вещи.

—Здесь вода,— он указал на кувшин и металлический чан, которые стояли возле подставок.— Здесь одежда. Здесь можешь сложить доспехи…

—Это всё… Для меня?— удивлённо спросила я, ощущая едва заметную нервозность.

—Конечно,— кивнул Давид.

—В смысле… Это всё моё: одежда, подставка, лежанка?..

—Твоё,— подтвердил он, медленно подошёл и слегка сжал мою руку.— Здесь всё может быть твоим.

Я вскинула брови.

Значит, Давид это спланировал?

Забрал мою одежду, нашёл оставленное оружие, договорился с Эмили…

Я испытала разочарование. Он распоряжался мною, словно предметом, который можно было просто переносить с места на место и ни о чём не спрашивать. Если и дальше события станут развиваться подобным образом, то Страж, о котором я грезила и ради которого сделала столько глупостей, окончательно разрушит все мои романтические представления о нём…

—Я… Я ещё не решила!— ответила я, убрав руку и почувствовав, как внутри просыпается гордость.

—Что ж… Ты можешь уйти, когда пожелаешь. Никто тебя удерживать не будет,— попытался реабилитироваться он, придав голосу напускное безразличие.

—Разве?!— вспылила я.— Тогда зачем ты принёс мою одежду и оружие? С чего решил, что я вообще приду, ведь я могла и не простить!

—Знаю. Только я ничего не приносил,— ответил Давид, вернувшись в своё суровое состояние.

—Откуда же оно взялось?

—А откуда здесь вообще всё берётся?— в свою очередь спокойно спросил он.— Палатки, доспехи, вода, которая не заканчивается, еда, которую никто не варит, и огонь, который никто не разводит? Когда я вернулся после Битвы, твои вещи уже были в моей палатке.

—Хочешь сказать, их перенёс Свет?— почему-то я совсем не удивилась, но обрадовалась не больше.

—Ему виднее, кого и с кем селить.

—То есть не ты, а он так решил,— констатировала я факт.— Отлично! А моё мнение здесь вообще кого-то интересует?!

—Наверное, Свет знал, что ты согласишься. Лично я не возражаю…

—Просто…— я глубоко вздохнула, подбирая слова и стараясь остыть.— Я знаю тебя меньше часа и уже… «Переехала» к тебе.

—Ты знаешь меня много тысячелетий,— отозвался Давид, подавшись вперёд.

Его горячее дыхание коснулось кожи и слегка тронуло выбившиеся пряди, а затем обжигающей волной заструилось дальше, спорхнув на шею и спустившись по спине лёгким ознобом. Я замерла, не в силах что-либо возразить.

Ему просто невозможно было возражать.

—Чего ты боишься?— спросил он, слегка поглаживая мои слипшиеся волосы, словно остерегаясь ко мне прикасаться.

—Я не…

Я замялась, пытаясь справиться с оцепенением и ощущая, как лицо начинает густо покрываться краской. Одно дело — думать о Страже, видеть сны или просто находиться рядом. И совсем другое — поселиться вместе в первый же день. Хоть я и любила его безумно и безгранично, но такая скорость несколько претила принципам, которые мне усердно внушали всю сознательную жизнь. И несомненно заставляла нервничать, ведь я не знала, подразумевал ли данный шаг нечто большее…

А самое главное — я боялась признаться, что мне хотелось большего. От его дыхания, от прикосновений и от того, как нежно и серьёзно Давид смотрел на меня, сердце замирало, а тело охватывала предательская дрожь. Душа желала остаться рядом с ним на всю жизнь, навсегда, навечно. Однако я сомневалась, могли ли мы физически быть вместе, не задумываясь о Высших Законах, о Битвах, о необходимости сражаться и отдавать сражениям все силы. Вдруг мы нарушали какие-то Правила или Запреты?