Но в итоге остались лишь вопросы.

Собрав в кулак волю и оставшиеся мозги, я закончила разворот, расправила плечи и постаралась принять уверенный и спокойный вид. Насколько это получилось правдоподобно, сказать затруднялась. Наверное, ни на гран, поскольку во взгляде Стража промелькнула лёгкая насмешка. Затем я сделала шаг навстречу, вглядываясь в его лицо и жадно стараясь запомнить каждую морщинку, каждый шрам, каждый волосок взъерошенной чёлки — подробности, которые невозможно было разглядеть во сне. Я попыталась ухватить за хвост неожиданно выпавшую мне удачу и не пропустить ни одной мелочи. Вдруг это была последняя возможность увидеть Стража, и сейчас он попросит никогда больше его не беспокоить…

Кажется, целую вечность мы просто смотрели друг на друга. Но, наконец, я не выдержала.

—Давид?..— несмело спросила я.

—Дэвид,— поправил он на американский манер, сразу выдав, кем являлся в той, настоящей жизни.

—Дэвид,— кивнула я.— А я Лиза…

Страж усмехнулся, скривив губы. А потом заговорил неожиданно громко, словно зачитывая отрепетированную речь:

—Замечательно! Просто восхитительно, Лиза!— заорал он, размахивая руками.— Ты что творишь?! Ты совсем с ума сошла?! Да ты лучше сама себя зарежь, чтобы Тьме работу упростить! Зачем тянуть тринадцать дней?! Давайте сами себя поубиваем и закончим на этом!

—Но…

Я обомлела, вмиг растеряв сосредоточенность. Голос дрогнул, сжавшись от страха в самом дальнем уголке лёгких, и наружу вырвался лишь невнятный хрип. Однако Страж всё равно не обратил на него внимания.

—А ты о других подумала?!— продолжал распаляться он, несмотря на косые взгляды людей вокруг.— О тех, кому после нас жить! Мы не в игрушки играем! Нас выбрали, чтобы мы сражались! Хочешь умереть — валяй! Только зачем ты сюда притащилась?! Вздёрнулась бы на земле и не занимала лишнее место!

—Я…

И тут во мне закипел гнев.

Он не был ни моим отцом, ни начальником, ни мужем и ещё вчера знать меня не желал, так по какому праву теперь отчитывал, а тем более прилюдно орал на меня? Я его разрешения не спрашивала! А нотаций мне и от Эмили хватало, но она хотя бы интересовалась моими проблемами. Не то, что он!

—Тебе какая разница?!— закричала я в ответ, заглушив его бас и разбудив всех людей в радиусе километра.— Иди, охраняй свои камни! Ты хотел, чтобы я оставила тебя в покое, и я оставила! Так зачем ты сюда притащился и орёшь на меня?!

—Потому что ты творишь чёрте-что!

—Правда?!— заорала я ещё громче, переходя на ультразвук и фамильярно тыча в него пальцем.— Делаю, что хочу! Это моя жизнь, и ты не имеешь права в неё лезть! Вчера тебе было плевать! Вчера ты прогнал меня, и, между прочим, меня тоже чуть не убили!

—Мне не плевать!— рыкнул Страж с такой агрессией, что замолкла не только я, но и весь лагерь.

А потом вдруг резко схватил и стиснул в железных объятиях.

От неожиданности я замерла, не понимая, как реагировать на подобные действия. Попыталась вырваться, но Давид держал слишком крепко, и у меня получилось лишь слабо дёрнуться в его руках. Толчки под рёбра тоже не принесли результата — я билась, словно птица, пойманная огромным питоном, осознавая всю тщетность своих попыток освободиться, а он будто не замечал их вовсе. Страж вообще ничего не замечал, превратившись в несокрушимую скалу, в живой камень, который невозможно было ни сдвинуть с места, ни сломить.

—Мне не плевать,— повторил он почти шёпотом, сжав ещё сильнее.

—Отпусти меня!— сквозь зубы процедила я, задрав голову и уткнувшись взглядом в его подбородок.— Ты не имеешь права!

—Глупая! Я ведь тоже тебя люблю…

Я перестала вырываться, ощутив, как на несколько мгновений сердце остановилось, а затем с бешеной скоростью заколотилось снова. Мир вокруг исчез: больше не было ни палаток, ни чёрных скал, ни беспокойного неба, ни даже Света и Тьмы. Мы остались одни в бездонной пустоте, в вакууме, который прижал наши тела настолько плотно друг к другу, что они превратились в единое целое. Разум ещё не до конца осознал смысл произнесённых слов, но душа уже пела от счастья, готовая простить Стражу всё на свете: и крики, и жестокость, и безразличие. Лишь бы он повторял их вновь и вновь, лишь бы никогда не выпускал из своих объятий…

—Что?..— еле слышно переспросила я, желая убедиться, что мне не послышалось.

—Я тебя люблю,— практически по слогам повторил Давид.— И всегда буду любить.

—И я люблю…— прошептала я так тихо, что он мог и не услышать.

Я зажмурилась, прижавшись к Стражу всем телом, всем разумом и всей душой. Наконец, я обнимала человека, которого так долго ждала и искала. Пусть не в спокойной жизни, где было возможно простое человеческое счастье с банальной свадьбой, детьми и совместной старостью, пусть в кромешном кошмаре, который грозил в любую секунду закончиться смертью, но всё же я стояла сейчас рядом с ним. И ни Свет, ни Тьма, ни даже сам Дьявол не смогли бы нас теперь разлучить.

Не требовалось объяснений и доказательств, чтобы понять — это и было то самое чувство, про которое говорил Елиазар в заброшенном доме. Чувство, с которым не могла сравниться ни одна земная любовь. Я ощущала Давида каждым нейроном измученного мозга, каждой клеточкой ослабевшего тела и каждой частицей бесплотной души. И то, что было между мной и Иваном, находилось так же далеко от чувств к Давиду, как ползающая по земле гусеница от порхающей высоко в небе экзотической бабочки. Я думала, что понимала, насколько сильно меня тянуло к Стражу, но на самом деле я не понимала ничего. Наше взаимное притяжение оказалось в тысячи, в миллионы раз сильнее, чем я представляла. Теперь я могла сказать точно, что была создана Высшими Силами лишь для него одного, и ради этого единственного мгновения не пожалела бы отдать и все свои жизни.

Считал ли Давид так же?

Судя по тому, как сильно он сжимал меня в своих объятьях — да.

Я подняла лицо, лишь в этот момент осознав, что оно было всё мокрое. Страж ослабил хватку, рукавом рубашки аккуратно вытер мне щёки и, наклонившись, нежно их поцеловал. Потом так же нежно поцеловал залитые солёной водой глаза и едва заметно коснулся губ. Всем своим существом я потянулась к нему, но Давид отстранился, не выходя за рамки, выставленные им в своём сознании. Он будто боялся разрушить очарование момента, но тем не менее такой гаммы чувств и эмоций я не испытывала никогда в своей непродолжительной жизни. От лёгких и несмелых поцелуев сердце готово было выпрыгнуть из груди, и если бы не его надёжные объятия, то я упала бы на землю, поскольку ноги давно перестали меня держать.

—Прости меня, Иона,— произнёс Давид.

—Лиза,— поправила я, беспечно закрыв глаза и вновь прижавшись грязным лицом к его груди.

—Нет,— покачал он головой.— Иона. Для меня ты навсегда останешься прекрасной голубкой…

Глава 5. Страж