— Так значит, ты у нас любитель почек, Норман. Значит, ты унас один из тех скромняг, которые не любят оставлять после себя следы. И ещетебе нравится, как она смотрит на тебя, когда ты бьешь ее по почкам, да?Нравится гримаса боли на ее лице? И то, как она бледнеет? Правда? И когда еегубы становятся совершенно белыми, верно? Я знаю, потому что когда-то у менябыл дружок, который любил подобные развлечения. Когда ты видишь болезненноевыражение на ее лице, внутри у тебя все становится на свои места, так ведь? Вовсяком случае, на какое-то время.

— …сука… — выдавил он.

— Да, так ты, значит, любитель отбивать почки, это точно, ямногое могу определить по человеческому лицу, это мой талант. — Придавливая егоколенями, она карабкалась выше и выше по его телу. Ей уже удалось добраться доего плеч. — Одним мужчинам нравятся ноги, другим — зад, третьи балдеют отсисек, а некоторые — такие же кретины, как ты, Норман, — тащатся от почек.Слушай, ты, наверное, знаешь старую пословицу: «У каждого свой способвеселиться, — сказал черт, залезая голым задом в крапиву»…

— …с меня… — прохрипел он.

— Рози здесь нет, Норми, — сказала Герт, не обращая вниманияна его слова и взбираясь еще чуть выше, — но она просила передать тебе приветот ее почек — через мои почки. Надеюсь, ты готов, потому что я больше не могутерпеть.

Она передвинулась в последнем шажке, устраиваясь над егоповернутым к ней лицом, и расслабилась. Ах, сладостный момент облегчения.

Сначала Норман, казалось, не сообразил, что происходит.Затем до него дошло. Он завизжал и выгнул спину, пытаясь сбросить ее. Гертпочувствовала его движение и снова всей тяжестью пришпилила его к земле. В душеона удивилась той силе, с которой он продолжал сопротивляться даже послечувствительного падения, когда любой другой наверняка потерял бы сознание.

— Не-ет, не выйдет, буйволенок ты мой, — произнесла она,продолжая опорожнять мочевой пузырь.

Опасность утонуть ему не угрожала, однако Герт никогда невидела столько отвращения и ярости на лице человека. А из-за чего, собственно?Подумаешь, немного тепленькой водички. И если кто-то за всю историючеловечества заслуживал того, чтобы на него помочились, так это он, сумасшедшийкр…

Норман испустил тягучий нечленораздельный вой, вскинул руки,схватил ее за предплечья и вонзился в них ногтями. Герт закричала (главнымобразом от неожиданности, хотя боль была действительно адской) и перенесла свойвес чуть ниже. Он в точности предвидел ее движение и потому дернулся всемтелом, сильнее, чем в прошлый раз, и ему удалось сбросить ее. Она растянулась укирпичной стены, повалившись на левый бок. Норман, пошатываясь, поднялся наноги; по бритой голове и лицу стекали ручьи, с мотоциклетной куртки капало,чистая белая футболка под курткой прилипла к телу.

— Ты нагадила на меня! Ах ты, сука, — прошипел он и бросилсяна нее.

Синтия подставила ногу. Норман споткнулся и снова грохнулсялицом вниз на инвалидную коляску. Он отполз от нее на четвереньках, затемоглянулся на Герт. Попытался встать и почти преуспел, но упал снова, тяжелодыша и глядя на нее блестящими серыми глазами. Глазами сумасшедшего. Гертшагнула к нему, намереваясь придавить к земле, чтобы он не убежал. Еслипонадобится, она сломает ему позвоночник, как змее, и сейчас самое времясделать это, потому что он собрался с силами для очередной попытки подняться наноги.

Норман сунул руку в один из многочисленных карманов намотоциклетной куртке, и на короткое мгновение, в течение которого у неепохолодело в животе, она замерла, уверенная, что у него пистолет, что сейчас онвыпустит ей в живот две-три пули.

«Во всяком случае, я успела помочиться перед смертью», —подумала она.

Хотя то, что он извлек из кармана, не было похоже на пистолет,тем не менее, оружие представляло серьезную опасность — он достал электрошокер.Одна знакомая Герт, жившая на окраине города, пользовалась подобной штукой дляуничтожения крыс — таких огромных, что они считали себя за кокер-спаниелей…

— Не хочешь попробовать вот этого? — спросил Норман, все ещестоя на коленях и размахивая перед собой электрошокером. — Хочешь, угощу,Герти? Давай, подходи и получи свою порцию, потому что все равно ты ееполучишь, желаешь того или…

Он умолк, с опаской глядя на угол здания туалета. Оттуда доних доносились женские возбужденно-испуганные возгласы. Пока что они звучалидостаточно далеко, но быстро приближались.

Герт воспользовалась тем, что он на секунду отвлекся,отступила на шаг, схватилась за рукоятки валявшейся на боку инвалидной коляскии рывком подняла ее. Затем быстро встала за коляску; рукоятки совершеннопотерялись в ее объемистых коричневых ладонях. Она пугала его, толкая коляску вего сторону резкими короткими движениями.

— Ну, подходи, голубчик, — говорила она. — Давай, подходи,почечник. Что же ты стоишь, дерьмо цыплячье? Иди ко мне, педик. Хочешьподогреть меня электричеством? Выставил свой фазер на максимальную мощность? Нудавай же, обними меня. Кажется, у нас еще есть время для последнего танго передтем, как люди в белых халатах увезут тебя в Саннидейл или другую больницу длясвихнувшихся недоумков вроде те…

Он встал во весь рост, оглянулся в сторону приближающихсякриков, и Герт подумала: «Какого черта, у меня всего одна жизнь, так почему быне прожить ее блондинкой?» и запустила в него инвалидную коляску, толкнув изовсех сил. Коляска угодила в самое уязвимое место, и Норман, охнув от боли,упал. Герт бросилась на него, услышав пронзительный крик Синтии секундой позже,чем надо:

— Осторожно, Герт, он тебя ударит! Раздался негромкий, нозловещий треск — трррррсссс! — и молния хромированной боли обожгла ногу Герт отлодыжки, которой коснулся электрошокер, до самого бедра. Кожа ее была мокрой отмочи, и это лишь усилило действие оружия Нормана. Все мышцы левой ноги сжались,как веко человека, стоящего в густом дыму, затем отказались ей повиноваться.Герт грохнулась на землю, успев в падении схватить руку с электрошокером и изовсех сил вывернуть ее. Норман взвыл, как кот, которому наступили на хвост, ивзбрыкнул ногами, обутыми в жесткие туфли. Один удар пришелся в воздух, нокаблук другой ноги угодил в диафрагму чуть ниже груди. Боль вспыхнула такнеожиданно и оказалась такой могучей, что Герт на мгновение позабыла о ноге,однако продолжала выкручивать руку с электрошокером до тех пор, пока пальцыНормана не разжались, и мерзкое приспособление упало на землю.

Отталкиваясь руками и ногами, он пополз от нее, оставляя засобой следы крови, хлеставшей изо рта и разбитого носа. В широко раскрытыхглазах застыло изумленное неверие; мысль о том, что женщина одержала победу всхватке, не укладывалась у него в уме, возможно, не могла проникнуть черезкорку его сознания. Он выпрямился, шатаясь, глянул в направлении приближающихсяголосов — звучащих теперь очень близко — и бросился бежать вдоль дощатогозабора назад, к парку развлечений. Герт подумала, что ему не удастся уйти оченьдалеко, он наверняка привлечет внимание службы безопасности парка; уж слишкомон похож на персонаж из фильма «Пятница, тринадцатое».