— Герт-Герт-бо-Берт, — нараспев произнес Норман, делая шаг кней. — Банана-фанна-фо-Ферт, фи-фай-мо-Мерт… Герт! — Он засмеялся, точноребенок, собственному бессвязному бормотанию, затем утер тыльной стороной рукирот, перепачканный кровью Синтии, Герт увидела на его бритом черепе капелькипота, похожие на блестки на платье. — О-о-о, Герти! — заворковал Норман, итеперь верхняя половина его тела начала раскачиваться из стороны в сторону, кактело кобры, выползающей из корзины заклинателя змей. — Я раскатаю тебя, какпласт теста. Я выверну тебя наизнанку, как перчатку. Я…

— Так почему же ты не делаешь этого? — рявкнула она в ответ.— Ты не на школьном выпускном балу, кусок дерьма куриного! Чего ж ты ждешь?Иди, потягайся со мной!

Дэниэлс перестал раскачиваться и уставился на нее, не всилах поверить, что этот мешок с кишками осмелился кричать на него. Осмелилсяобозвать его. За спиной Нормана Синтия, спотыкаясь, сделала еще два или тришага, шурша шортами по кирпичной стене туалета, затем снова остановилась,обессиленно привалившись к стене.

Герт согнула руки в локтях, повернув ладони внутрь, иподняла их перед собой, разведя на расстояние примерно двадцать дюймов. Чутьсогнула пальцы. Вжала голову в плечи, набычившись, как разъяренная медведица.Норман увидел ее оборонительную позу, и удивленное выражение исчезло с еголица, уступив место насмешливому.

— Что это ты задумала, Герти? — спросил он. — Насмотреласькинушек с Брюсом Ли и решила потренироваться на мне? Слушай, у меня для тебяновость — он мертв, Герти. Такой же труп, в какой превратишься и ты примерночерез пятнадцать секунд — жирная старая чернозадая сучка, валяющаяся в грязи. —Он засмеялся.

Герт неожиданно вспомнила о Лане Клайн, нервнооглядывающейся вокруг, и подумала, что та, возможно, все еще ждет, пока Гертвернется из туалета.

— Лана! — закричала она во всю мощь своих легких, — Онздесь! Если ты еще не ушла, беги и зови на помощь!

На мгновение муж Рози вздрогнул, словно испугавшись, затемрасслабился. Ухмылка снова заиграла на его лице. Он бросил быстрый взгляд черезплечо, проверяя, на месте ли Синтия, затем опять посмотрел на Герт, возобновляяпокачивания корпусом.

— Где моя жена? — спросил он вкрадчиво. — Скажи, где она, ия, возможно, сломаю тебе всего одну руку. Господи, может быть, я вообще тебя нетрону. Она украла мою кредитную карточку. Я хочу вернуть ее, вот и все.

«Я не справлюсь с ним, если пойду в атаку. — Он долженброситься на меня — иначе мои шансы подловить его равны нулю. Но как заставитьего броситься на меня?»

В сознании Герт вдруг всплыл Питер Слоуик — некоторые частиего тела полиции так и не удалось обнаружить, а большая часть укусов была вопределенных местах, — и она подумала, что, возможно, нашла способ вывести егоиз себя.

— До тебя я не знала, что значит выражение «сожрать спотрохами», педик поганый. Ты придал ему гораздо более широкий смысл. Простогоминьета показалось тебе недостаточно, да? Решил полакомиться? Ну, чего же тыждешь? Идешь в мои объятия, или женщины тебя пугают?

В этот раз ухмылка не просто исчезла с его лица; когда Гертназвала его педиком, она пропала с такой неожиданностью, что ей показалось,будто ухмылка упала и с треском, похожим на звон разбившейся сосульки,рассыпалась на куски под его туфлями со стальными набойками на носках. Его телозамерло.

— Я УКОКОШУ ТЕБЯ, СУЧКА ТРЕКЛЯТАЯ! — завопил Норман ибросился в атаку.

Герт развернулась боком, в точности повторяя движение,которому обучала Синтию в тот день, когда Рози вернулась в «Дочери и сестры» скартиной и заглянула в комнату отдыха, превращенную в тренировочный зал. Оназадержала руки в нижнем положении чуть дольше, чем тогда, когда показывалаженщинам, как правильно выполняется захват, зная, что даже его слепая яростьнедостаточна, чтобы полностью гарантировать успех ее попытки: соперник слишкомсилен и велик, и, если она не поймает его на корпус, он подомнет ее под себя,как асфальтный каток. Норман протянул к ней руки; его губы раздвинулись, оноскалил зубы, готовясь укусить. Герт отступила еще дальше, уткнувшись массивнымзадом в кирпичную стену, и подумала: «Господи, помоги мне». Затем схватилатолстые волосатые запястья обеих рук Нормана.

«Не думай, иначе все испортишь», — приказала она себе, сноваповорачиваясь к нему, поддевая мощным бедром и затем делая резкое движение внизи влево. Она раздвинула ноги, затем согнула их в коленях, и ее сарафан навыдержал нагрузки, разорвавшись от шеи почти до самой талии с треском, похожимна взрыв узловатого соснового полена в костре.

Движение принесло волшебные результаты. Ее бедропревратилось в рычаг, Норман наткнулся на него и беспомощно взлетел в воздух;выражение ярости на его физиономии сменилось маской потрясения. Он перевернулсяв полете и рухнул головой вниз на инвалидную коляску. Коляска подпрыгнула ипривалила его сверху.

— Ух ты-ы-ы! — хриплым голоском, напоминающим лягушечьекваканье, произнесла восхищенная Синтия, по-прежнему опираясь о стену.

Из-за угла здания осторожно глянули карие глаза Ланы Клайн.

— Что случилось? Почему ты так крича…

Она увидела мужчину с окровавленным лицом, пытающегосявыкарабкаться из-под инвалидной коляски, увидела горящую в его глазах жаждуубийства и умолкла на полуслове.

— Беги скорее и зови на помощь! — крикнула ей Герт. — Вслужбу безопасности. Быстрее. Кричи изо всех сил.

Взбешенный Норман оттолкнул коляску в сторону. На лбу егокрасовалась царапина, но неглубокая, однако из носа кровь хлестала фонтаном.

— За это я тебя убью, — прошептал он. Герт не намереваласьдавать ему возможность привести в исполнение свои угрозы. Она приземлилась нанего всем телом в броске, которому позавидовал бы сам Крепыш Логан. Надопризнать, ей было чем приземляться — двести восемьдесят фунтов, как показалопоследнее взвешивание, — и попытки Нормана вернуться в вертикальное положениемгновенно прекратились. Его руки разъехались в стороны, как ножки столика дляигры в карты, на который водрузили танковый двигатель, а нос, и такпострадавший при падении от удара об инвалидную коляску, уткнулся вутрамбованную грязную землю между стеной туалета и дощатым забором; к тому жепод пахом совершенно некстати оказался подлокотник инвалидного кресла, и яичкипронзила парализующей силы боль. Он попробовал закричать — во всяком случае,лицо его точь-в-точь походило на лицо человека, издающего дикий вопль, — носмог выдавить лишь слабый блеющий звук.

Теперь Герт сидела на нем верхом, низ ее сарафана тожеразорвался, обнажив верхнюю часть бедра; она сидела на нем, не зная, что делатьдальше, и вдруг вспомнила то второе или третье терапевтическое занятие, когдаРози наконец набралась мужества заговорить. Первое, о чем она рассказала им, —это о болях в спине, таких невыносимых, что временами даже в ванну ложилась согромным трудом. А когда она пояснила, откуда взялись эти боли, многие женщинызакивали в знак согласия и понимания. Герт тоже кивнула. Теперь же онапротянула руку и поддернула разорванный сарафан еще выше, открывая голубыехлопковые трусики гигантского размера.