– Лизавета, не так много. Завтра будет болеть голова.

– Пусть.

К нам подошла Юля. Она схватила нас за запястья и потянула к себе.

– Голубки, пойдемте танцевать! Когда еще представится такая возможность?!

Что это? Юля опять ведет свою игру, выступая сводницей?

– И, правда, Лизавета, пойдем?

Я удивилась. Он ли это? Видимо, алкоголь медленно, но верно делал свое дело. И только мы поднялись, энергичная музыка закончилась, зазвучала медленная мелодия.

– Дамы приглашают кавалеров, – прокричал Санек.

Я игриво протянула руку Шандору.

– Ты позволишь пригласить тебя на танец?

– Только напоминаю, я не занимался бальными танцами. И со слухом у меня тоже проблемы.

Я посмеялась.

– Я буду тебя вести. Доверься мне.

Мы вышли на середину кабинета. К счастью, тут уже образовались пары, и это избавило меня от смущения, когда я оказалась в объятьях Шандора. Его рука на моей талии, вторая держит руку. Я ощутила, как меня обдало жаром в местах соприкосновения с ним. Господи, что со мной? Я шесть лет танцевала с Марком бальные танцы и ни разу не испытывала такого трепета, как от простого топтания на месте с Шандором. Он прижал меня к себе некрепко, боязливо, и лишь частое дыхание над моим ухом выдавало его волнение. В горле пересохло. Сердце отбивало чечетку, отдаваясь в ушах.

Я впервые слышала эту песню, и ее слова проникали мне в самое сердце. Они словно были о нас с Шандором. Обстоятельства вынуждали героя песни уехать от любимой женщины, но он никак не мог ее забыть и постоянно вспоминал. Она мерещилась ему в других женщинах, он даже женился, но первая любовь не отпускала его, и он понимал, что вся его нынешняя жизнь не настоящая, а какая-то надуманная и ведет его пусть не к физической, но душевной смерти.

Спустя минуту танца я почувствовала, как его правая рука на талии стала увереннее – он сильнее прижал меня к себе, и я ощутила его своими бедрами. Моя реакция была незамедлительной – левая рука с его плеча переместилась за шею, губами я коснулась его жилетки. Помаду я давно «съела», и не могла оставить ее след на одежде Шандора, но думала ли я об этом в тот момент?

Слезы были где-то рядом. Разум кричал, что нужно бежать отсюда, потому что устроить истерику на глазах двадцати человек – сомнительное зрелище. Но я не могла, я слушала свое сердце. Он рядом, обнимает меня и это лучшее, что случалось со мной за двадцать один год жизни. Как можно от этого отказаться?

В ход пошла дыхательная гимнастика. Не здесь и не сейчас, я поплачу дома.

– Песня на разрыв, – преодолевая комок в горле, сказала я, когда мелодия стихла.

– Да. Очень сильные слова.

Музыка замолчала.

– Все в кадр и улыбочку, – призвал Денис нас двоих и сфотографировал, когда мы повернули головы.

Это оказалось так неожиданно. Я в объятьях Шандора. Теперь запечатлена навсегда.

– Давай выйдем на воздух, здесь так жарко, – предложила я, отстраняясь от Шандора.

Я горела. Окна были открыты, но положение это не спасало. Мы вышли в коридор. Он по-прежнему держал мою левую руку. Крепко, словно боялся, я убегу. Мы прошли почти до самого конца, но вдруг я заметила, как дверь в лекционном зале приоткрылась и обратно закрылась. Как от сквозняка.

– Шандор, погоди.

Я резко повернула направо и повлекла его за собой в лекционный зал. Заглянула вовнутрь. Никого. Пару окон открыты, и воздух гуляет по кабинету.

– Заходи, – сказала я.

Мы вошли. Я плотно закрыла за нами дверь. Музыка из аудитории, где шло празднество, сюда практически не проникала. Он продолжал держать меня за руку и недоуменно посмотреть в мои глаза. Я сделала несколько шагов от входа и повернулась к Шандору лицом.

– Поцелуй меня.

Я больше не хотела думать, как это выглядит со стороны и что он обо мне подумает. Я чувствовала, что он тоже этого хочет, но только не решается. Чтобы не обнадеживать.

– Пожалуйста, Шандор. Все ребята бог весть, что о нас думают, а мы даже ни разу…

Я не договорила – его губы оказались на моих губах. В его действиях не осталось ни капли смущения. Он крепко прижал меня к себе, и мы стали с ним единым организмом. Его правая рука на моем затылке, левая на спине. А внутри сплошные фейерверки. Я обняла его. Первый поцелуй. Страстный, горячий, такой долгожданный…

Не отрываясь от моих губ, Шандор сделал несколько шагов вперед. Я покорно отступила, пока мы не оказались у стены. Со мной происходит что-то невероятное. Я стала воздушной и воспарила в небеса, а вокруг летают купидоны, пронзающие мое сердце любовными стрелами. И мне не больно, а безумно радостно, и эта радость растекается по всему телу, даря блаженство и наслаждение.

Шандор открывается от моих губ, но лишь для того, чтобы поцеловать мое лицо, глаза, шею. Мурашки блуждают по всему моему телу от пяток до кончиков волос. Если бы этот миг можно было остановить, как кассетный магнитофон, отмотать пленку назад и снова запустить, и так бесконечно! И снова его губы на моих губах. Поцелуи стали нежнее, короче…

Я открыла глаза. И снова гляжу в бездну – его зрачков почти не видно.

– Шандор, – прошептала я между поцелуями. – Я люблю тебя.

Он обхватил мое лицо своими руками, прижался губами к моему лбу.

– Прости меня, – сказал он с надрывом. – Я вынужден причинить тебе боль.

– Есть ли хоть один шанс нам быть вместе?

– Ни одного.

Он смотрит в мои глаза, и каждое слово дается ему с трудом.

– Я готова поехать с тобой, куда ты скажешь, и стать твоей любовницей…

Неужели я это сказала? Алкоголь и правда лишает людей рассудка. Он молчал и блуждал по моему лицу суетливым взглядом. Я шокировала его своей нескромностью, или он обдумывает мое предложение?

– Ты рождена быть женой, – выдал он в итоге. – Но предназначена другому мужчине.

– Я не хочу другого. Я хочу, чтобы ты стал первым…

А теперь он смотрит пронзительно и неподвижно прямо в душу. Неужели удивлен?

– Я не могу сорвать чужой цветок.

– …и единственным.

Его руки опустились мне на плечи, и он чуть отстранился от меня.

– У тебя должна быть полноценная семья: муж, дети.

– Тебе все равно, что меня будет ласкать другой мужчина?

– Если ты будешь его любить, это станет для меня утешением.

– А если нет?

Он прижал меня к себе.

– Я очень хочу, чтобы ты была