— Ее не надо искать по степи, — продолжил Гонта злорадно. —Теперь сидит аки красна девица у окошка. Во дворе куры гребутся в мусоре,свиньи роют ямы, кабан посреди лужи... Словом, жизнь как у любой боярыни.Приходи и бери голыми руками. Ну, пусть не голыми, но с неуловимостью поляницпокончено.

Голос Гонты начал обрастать интонациями, оттенками. Мракяснее различал запахи, свою тяжесть, уловил аромат от роскошного тела Медеи,даже смутно удивился, что сменила притирания на более знойные.

Медея снова фыркнула. Ее руки деловито накладывали еду наблюдо Мрака. Когда он взял вторую лапу поросенка, царица поляниц даже дыханиезадержала. Мрак скосил глаза, Медея наблюдала за ним с жадным ожиданием инадеждой.

— И что же он хочет? — спросил Мрак. — Все в его руках. ДажеМедея.

— Я не была ни в чьих руках, — ответила Медея резко.Добавила уже спокойнее. — Без своего желания, разумеется.

Гонта воскликнул так торопливо, что Мрак наконец понялпочему друг даже захлебывается словами. Спешит удержать его интерес, не датьвернуться в мир грез, в котором он и Светлана живут вместе, любят и спорят:

— Мрак! Ты же знаешь Медею. И я знаю. Но к несчастью, знаюти другие. Разве же она долго сможет жить-поживать да глядеть как дура изокошка? Явно уже плетет сети, как устранить Додона, захватить власть в Куявии,перебить под корень все боярство, собрать войско и пойти войной на Артанию иСлавию, дабы поработить всех мужиков, самых смазливых отобрать для своих нужд,наверное, немалых, а остальных...

От Медеи пошла такая волна ярости, что Мрак ощутил мурашкипо коже. Но царица смолчала, заботливо наливала в кубки вино. Отроки дергалисьу стены, царица ухаживает за гостем собственноручно, выказывает особоеуважение.

— И что же?

— Если мы поверим Додону и явимся на пир, то такихредкостных дурней сразу прирежут как баранов на заднем дворе. Еще и посмеются.Мол, таких еще не видывали. Им закинули червячка просто так, не думали, негадали, что кто-то клюнет!

Запахи распадались на оттенки. Звуки тоже стали богаче,ярче, насыщеннее. Только теперь удивился, видя как сверкают глазами Медея иГонта. Они и раньше готовы были вцепиться друг другу в глотки. Так что свело ихсейчас за одним столом?

Кто-то произнес вполголоса:

— Ребята... Он вроде бы видит нас!

Мрак ощутил устремленные на него взоры. Люди переставалижевать, их кубки останавливались возле губ, а глаза поворачивались в егосторону.

Гонта делал им отчаянные знаки. Кто догадался, поспешноронял взор, другие еще пялились с жестоким любопытством. Медея, что-то уловивженским чутьем, сказала торопливо:

— Светлана бы не стала... Светлана чуткая и добрая...

Ее глаза торопливо обшаривали его лицо. Гонта прервал себяна полуслове, обернулся. На лице был надежда.

— Что... он в самом деле?

— Светлана, — произнесла Медея раздельно. — Светлана — самаякрасивая и самая чистая на белом свете... Светлана — самая... Давай, Гонта, утебя лучше язык подвешен. Он выныривает, когда слышит имя царевны!

— Понял, — произнес Гонта пораженно. — Почему раньше недогадались? Медея, ты хоть и красивая, но и не самая последняя дура... Я хотелсказать, что наверняка есть еще дурнее. Мрак, Светлана в самом деле... ну, тыже знаешь, что Светлана всегда...

Медея не спускала с него тяжелого как гора взора, и языкбывшего вожака разбойников почему-то двигался, будто к нему подвесили тяжелыегири. Мрак ощутил, что должен заговорить, иначе Гонте придется совсем плохо:

— Светлана заслужила все самое лучшее... или хотя бы то, чтохочет. Какие новости из детинца?

Он видел как они переглянулись. Медея поджала губы, а Гонтапробормотал, отводя глаза:

— Новости? Да какие новости... Светлана выглядит хорошо. Такговорят!

Последние слова он добавил чересчур поспешно, а от Медеидаже отодвинулся, будто увидел в ее руке нож. А Медея, поморщившись, однакосама сказала с усилием:

— Светлана и должна выглядеть хорошо... Там стольковолхвов-лекарей следят за каждым ее шагом, а повара — за каждым блюдом! НоСветлана сама по себе... Светлана.. Светлана..

И повела речь, умело вкрапляя Ее божественное имя. Мрак всене мог уйти из этого мира, слышал, оставался, а Гонта со своей стороны вставлялпо словечку, хотя ему почему-то трудно было говорить о Светлане, и теперь ужеэтот мир налился красками, запахами, шумом и голосами, а тот, настоящий,колебался словно в тумане — призрачный и сказочный.

Он не понимал, почему так отяжелел, пока знакомый голос непрогудел рядом восторженно:

— Наконец-то ты поел по-мужски! Как в старое доброе время.

Рядом сидел уже Ховрах, красный от усилий, доедал кабаньюляжку. Рядом с его миской сидела Хрюндя, чем-то похожая на Ховраха,покруневшая, толстая, с бугорами вдоль спинного хребта. Ее морда начала слегкавытягиваться, глаза неотрывно и с обожанием следили за Мраком. Мрак сотвращением поглядел на груду костей посреди стола:

— Это все я?

— И еще под столом, — подтвердил Ховрах радостно. — Видишь,собаки к нам пробиться не могут, все еще растаскивают. Надо было им сразу меняк тебе посадить!

Мрак оглядел старого гуляку, растолстевшего еще больше,потного и пыхтящего:

— А ты как здесь оказался?

— Надзираю, — ответил Ховрах гордо. — Царь Додон изволилменя отпустить с царской службы. Теперь служу боярыне Медее. Заодно иприглядываю за нею и ее дев... гм, вооруженными силами. В антиресахгосударства!

Мрак выбрался из-за стола. Хрюндя мощно прыгнула с серединыстола, обрушилась ему на плечо. Мрак шатнулся от толчка, и с двух сторонподскочили отроки, привычно подхватил под руки. Гонта отстранил, сам обнялМрака за плечо, повел к выходу:

— Как здорово, — сказал он мечтательно, — найти свою норуили гнездо. Жить себе, спокойно стареть... Это так здорово! Детишки пойдут, аглавное — внуки. Будут суетиться вокруг, копошиться, на колени лезть, скажи имто одно, то другое. Скорее бы стать стариком... Все уважают, лучшее местоуступают, первую чару вина подают, совета ищут!.. Бороду седую отпущуподлиннее...

Мрак оглядел его с головы до ног. Гонта слегка раздобрел,глаза лучились довольством. С лица ушло голодное и озлобленное выражение.Рубашка чистая, портки из тонко выделанной кожи, сапоги с узором.

— Как твои руки? — спросил он. — Не тоскуют по луку со стрелами?

Гонта вытянул огромные длани, с удовольствием сжал кулаки.Под гладкой кожей прокатились тугие мышцы. Сухожилия с готовностью напряглись.