— Что учуял?

— Я слышу далекий стон, — ответил Гонта многозначительно. —И тихий женский плач...

Послышались тяжелые шаги. Гонта вскочил, отряхнул одежду.Ухо осталось в желтой пыли, волосы припорошило красновато-желтым. Еще неповорачиваясь, Мрак уже знал, кто идет. Шелестели чьи-то голоса, наконец в полезрения появился белокурый отрок, отступил в сторону.

Гакон Слепой держался особенно ровно, торжественно. Волосыбыли расчесаны и убраны под широкий бронзовый обруч. Он был в доспехе.

— Приветствую тебя, герой, — сказал Мрак. — Что скажешь?

Гакон широко улыбнулся. Это было как вспышка молнии, чтоосветила палату. Белые зубы блестели как жемчуг.

— Угадай!

— Угадал, — ответил Мрак сердито. — Тебя только тамнедоставало.

— Мрак, — сказал Гакон укоризненно. — Ты же видишь, такаяжизнь мне в тягость. Я живу в вечной тьме...

— Мальчишка стал твоими глазами, — ответил Мрак. — Ты дажене держишься за него, как слепцы.

Гакон кивнул, но улыбка была печальной:

— Мы придумали знаки. Я угадываю по его шагам, шарканью,притопыванию, куда идти, повернуть, подняться. Еще мы оба щелкаем пальцами...ну, и всякое разное. Но все равно, мужчины должны уходить со славой!

— Это со мной-то? — спросил Мрак иронически.

— Мрак. Я чувствую чем все кончится. Я хочу быть с тобой. Ибуду!

Он повернулся и ушел в ту сторону, где уже седлали коней.Мрак увидел как там собираются люди, шепчутся, смотрят в их сторону. Все большепоявляется людей с оружием. Наконец собралась целая дружина, ожесточенноспорят, чуть не дерутся. Злые голоса стали совсем озлобленными.

Мрак нахмурился, ибо все, что отвлекало от мыслей оСветлане, раздражало.

— Что надо? — потребовал он резко.

Из кучки ратников протолкался вперед сотник Кречет. Суровоелицо старого воина было сосредоточенным. Он кивнул, сказал коротко:

— Мы едем с тобой.

— Звали только нас троих, — бросил Мрак резко. — Поеду я,еще Гонта... если Медея отпустит. Вы останетесь охранять Медею.

— Бесчестье ехать вам без людей, — сказал Кречет. — Разве жможно как простолюдины! А с Медеей и так останутся ее голоногие воины. Япосчитал, на каждого из вас должно быть не меньше, чем по дюжине человек. Яподберу из добровольцов.

Мрак прямо посмотрел в глаза старого дружинника:

— А ты слышал, что говорят?

— Что никто не вернется живым?

— Да.

Суровая улыбка тронула губы сотника:

— Нас не спрашивают, когда забрасывают в этот мир. Но дальшемы сами решаем как жить.

— Но здесь вы будете жить, — возразил Мрак.

Сотник удивленно вскинул брови:

— В бесчестье разве жизнь?

— Но я сам велю вам остаться, — сказал Мрак сурово.

Кречет покачал головой. Голос стал печальным:

— Ты обрекаешь нас на бесчестье. Воевода едет на вернуюсмерть, а его воины из тепла и уюта смотрят вслед? Нет, воинская честь вышедаже твоих приказов. Мы все равно поедем вслед. Так лучше уж вместе.

Мраку надоел бесполезный спор, отмахнулся:

— Мужчина должен знать, что делает. Поступайте, как знаете.

Он ушел, а повеселевший Кречет строго опросил пять сотенбогатырей из числа тех, кто рвался ехать с Мраком. Поляниц брать не позволил.Потеря женщин невосполнима, а мужики что: одного хватит, чтобы все окрестныевеси обрюхатил. Таким образом с ним вместе набралось сорок богатырей. Правда,одного пришлось погнать с позором: скрыл, дурень, что еще неженат вовсе, аКречет отбирал только тех, у кого дома оставалось не меньше двух детей. Нельзя,чтобы хоть один род пресекся!

Все уже были на конях, разъяренный Кречет хотел кликнутьохочих на замену, но с крыльца весело заорали:

— А меня не считаешь?.. Ха-ха! Слава богам, я все еще небоярин!

Отроки с веселыми воплями бегом подвели к крыльцу коня сроскошной попоной. Ховрах с их помощью взобрался, сопя и краснея от натуги, ноповодья ухватил уже сияющий, довольный, что и с перепоя сумел угодить на коняпочти с первой же попытки:

— Жить надо весело! И не только жить.

Кречет с отвращением отвернулся от пьяного как чип бахвала.Ворота медленно отворились. Мрак пустил коня вперед, а сзади послышалсяторопливый задыхающийся голос слуги:

— Мрак! Ты забыл свой...

Он осекся, но Мрак уже оглянулся. Увидел в глазах Гонты иКречета ужас, окликнуть уходящего везде плохая примета, сказал раздраженно:

— Да что вы за люди? Не мрет лишь тот, кто не жил.

— Но каждый оттягивает свой конец, — возразил Гонта. Мракхмыкнул, Гонта нахмурился, не до шуток, сказал настойчивее: — Всякий стараетсяотодвинуть свою встречу с Ящером. Даже в вирий не спешат!

Но не любой ценой, хотел сказать Мрак, но смолчал. Гонта этознает сам. Даже Медея понимает. У мужчин есть то, что заставляет идти инавстречу верной смерти. Хотя так просто бывает свернуть и жить себе дальше. Ното будет уже не жизнь, или ты не должен считать себя мужчиной.

Конь под ним горделиво шел к выходу, бочком, косилсяогненным глазом. Вдруг запнулся прямо в воротах, Мрак качнулся, попона под нимчуть съехала набок, а жаба на плече заворчала и перебралась на другое плечо.Сзади услышал общий вздох, в котором был страх.

— Да что вы все, — сказал он с досадой. — Ну, споткнулсяконь! Говорят же, конь о четырех ногах, и то спотыкается.

Ему не отвечали, но он видел их вытянувшиеся лица. Самаядурная примета, если конь спотыкается на выезде со двора. Кречет взмахнулрукой. Запевала звонким чистым голосом затянул походную песню.

Привал сделали в степи, над головой уже выгнулся звездныйкупол. Желтый серп нырял как утлая лодчонка среди грозных туч, надолгоскрывался, и сердце Мрака щемило от сочувствия. Тающая как льдинка лодочкачем-то напоминала его жизнь, тоже истончающуюся с каждым днем.

Но лодочка боролась и все же выныривала. Ее накрывали черныйвал, она исчезала... но все же каким-то чудом выскользала из-под удара,двигалась через звездное море упорно и целеустремленно.

Мне бы так, подумал невесело. Но не суждено. Но его черныетучи уже нагоняют, вон какой северный ветер пробирает до костей. И сквозь еготучи так не пройдешь.

Ховрах и Гонта спали у костра. В сторонке расположились людиКречета. Когда пламя вспыхивало ярче, Мрак видел красные силуэты коней, фигурыспящих воинов. Сам Кречет по обыкновению нес дозор первым.