У меня нет денег. Пожалуйста, пришли мне вексель на двадцать фунтов, чтобы я мог оплатить жилье и питание, а также дорогу домой. Я вернусь домой, как только получу деньги.

Эстер подняла голову над расплывшимися буквами. Значит, виргинская авантюра закончилась, как она и предсказывала, банкротством и полным крахом. Не было никакого прибыльного урожая табака. Не было спасения от неуверенности в завтрашнем дне в воюющей стране. Джон потерпел неудачу, такую сокрушительную неудачу, что ему даже нечем заплатить за проезд — если она не пришлет денег.

Я верю в тебя, Эстер и, когда я вернусь домой, отблагодарю за всю заботу обо мне и моих близких.

Эстер прижала палец к губам, а потом к букве Д в конце письма, будто хотела оставить отпечаток пальца на сургуче. Она вдруг обнаружила, что ей абсолютно безразлично, что он возвращается домой без денег, без плантации, без табака и без гордости. Ей было все равно, что он попал в ловушку в чужой земле и даже не может заработать на проезд домой. Главное было то, что он наконец возвращается.

Всего несколько минут она просидела у окна, а потом поднялась и занялась сбором денег, чтобы сразу же отослать ему. Двадцать фунтов были приличной суммой. К счастью, письмо пришло в сентябре, как раз в пору продажи тюльпанных луковиц, и заказ Джона Ламберта был отправлен всего лишь неделю тому назад. Со дня на день она ожидала платежа.

Эстер набросила шаль на голову и вышла на террасу. Джонни работал с Джозефом, выкапывая тюльпаны из грядок и помечая их этикетками. Когда она позвала Джонни, он поднял голову, и она увидела, что его лицо все еще темно от горя.

Герою Джонни, принцу Руперту, не удалось удержать для роялистов Бристоль, хотя он клялся королю, что будет удерживать город еще долгие месяцы. Ходили самые невероятные слухи, что Руперт нарочно ввел короля в заблуждение. Говорили, что он вместе с братом, курфюрстом Пфальцским, уже обедал в Лондоне за счет парламента, преспокойнейшим образом сменив хозяина и бросив дядю, что он давным-давно замышлял подобный шаг, чтобы у него было по брату на каждой стороне, с тем чтобы ничего не потерять, независимо от того, кто выиграет. Кое-кто даже утверждал, что Руперт сам целит на трон Англии.

С тех пор как пришло известие о поражении при Бристоле, Джонни выходил к завтраку с красными глазами и весь день ходил тихий и подавленный. Когда Эстер хотела дать ему работу в саду, ей нужно было прежде отыскать его. Чаще всего он сидел в лодке посередине маленького озерца, в отчаянии сгорбившись над веслами, с которых капала вода.

— Как там наши тюльпаны? — спросила она.

Он кивнул, будто даже в тюльпанах уже не находил радости.

— Неплохо. На каждую луковицу, что мы посадили, у нас теперь три. Этот год был неплохим для тюльпанов, хотя бы для них…

Джозеф кивнул.

— Никогда еще не видел такого урожая, — сказал он. — Наконец-то хоть что-то идет на лад.

— И не только это, — сказала Эстер.

Она повязала концы шали крест-накрест на талии и подумала, что ощущение похоже на тесное любовное объятие.

— Я получила письмо из Виргинии.

Тень сошла с лица Джонни, и он вскочил с тюльпанной грядки.

— Он едет домой?

— Он возвращается домой.

Время ожидания оказалось самым трудным.

Она получила деньги от Джона Ламберта за заказ тюльпанов, еще взяла несколько старинных римских монет из коллекции и предложила на продажу лондонскому банкиру. Деньги, что он ей заплатил, были немногим больше, чем если бы он их просто украл, но Эстер понимала, что сейчас на рынок хлынули ценности от старинных семейств, которые старались пережить тяжелые военные времена. Она обратилась к Александру Норману, чтобы одолжить у него недостающую сумму, а потом отнесла все банкиру, известному тем, что он принимал и выдавал кредиты на Виргинию. Он подписал вексель на двадцать фунтов на имя Джона Традесканта, и Эстер осталось только отвезти бумагу в лондонские доки и найти корабль, отплывающий в Виргинию.

Судно было готово отчалить. «Мейкпис» шел в Виргинию по южному пути с остановкой на Карибах.

— Мне нужно поговорить с капитаном, — обратилась Эстер к одному из моряков.

Семья, проталкивающаяся к сходням вместе со своими тюками, отпихнула ее в сторону.

— Или с каким-нибудь достойным джентльменом.

— У нас тут парочка викариев, — грубо ответил моряк. — С полдюжины кавалеров. Выбирайте сами.

— Я ищу джентльмена, который мог бы помочь мне, — упрямо повторила Эстер. — Я хочу поговорить с одним из духовных лиц.

Матрос рассмеялся, повернул голову и что-то крикнул вниз. Эстер пригладила чепец и пожалела, что не взяла с собой Джонни, а лучше бы разрешила Александру Норману поехать с ней. В конце концов на палубе появился седовласый мужчина, он перегнулся через бортовой релинг и обратился к ней спокойным голосом, будто вокруг них не грохотали и не галдели:

— Я — преподобный Уолтер де Карей. Чем могу помочь, мадам?

Эстер быстро взошла по колеблющемуся трапу и протянула руку.

— Здравствуйте, я — госпожа Традескант, жена Джона Традесканта, из Ковчега в Ламбете.

Он склонился над ее рукой.

— Польщен, — сказал он.

— Мне крайне неудобно просить незнакомца о любезности, но мой муж… — Эстер мгновение помедлила. — Он собирал растения в Виргинии и оказался без денег. У меня вексель на его имя, и мне необходимо найти благонадежного джентльмена, который мог бы взять этот документ с собой и передать его там моему мужу.

Священник устало улыбнулся.

— Я так мало заслуживаю доверия, что моя собственная церковь изгнала меня, за моей кафедрой теперь стоит кузнец и рассказывает моей пастве, какие откровения он почерпнул на этой неделе из огня своего горна, — сказал он. — Я двадцать лет был викарием, в своем приходе я крестил всех мужчин и женщин, всех тех, кто теперь говорит мне, что я заодно с антихристом и молюсь вавилонской блуднице. Они бы не отважились назвать меня благонадежным человеком.

Эстер молча протянула ему запечатанный сложенный лист бумаги.

— Если вы двадцать лет были приходским священником, значит, именно вы мне и подходите, — сказала она. — Сейчас для всех нас наступили трудные времена перемен. Вы поможете мне восстановить нашу семью? Это деньги для того, чтобы мой муж мог вернуться домой.

Викарий замешкался только на мгновение.

— Простите меня, я слишком поглощен собственными горестями. Я возьму у вас документ. Но как я найду вашего мужа?

— Он найдет вас, — уверенно сказала Эстер. — Он будет ждать прихода корабля. Все, что вам нужно будет сделать, это сказать в Джеймстауне, что вы его ищете, и он придет к вам. А что вы собираетесь делать в Виргинии?

— Надеюсь поселиться там и основать школу, — ответил он. — Сейчас в нашей стране все против тех, кто верит в короля и Бога. Я верю в то, что новый мир послужит убежищем для людей твердой веры. Половина пассажиров этого корабля — люди вроде меня, те, кто не может перенести нового правления парламента, дикой ереси безумцев, проповедников-самоучек и им подобных в наших церквях.