выбирать одно из двух: либо размытая власть, подверженная угрозе паралича и чреватая распадом государства, либо очень централизованная власть, чреватая скатыванием в диктатуру. Что для парламентского правления нужно взрастить политические традиции: склонность к компромиссам, наличие общепризнанных рамок, за которые системным политикам выходить нельзя (см. выше: «Никакой демократии для тех, кто отрицает демократию. Никаких прав человека для тех, кто отрицает права человека»). Не помню, говорил ли об этом с Лужковым, или он учитывал мою работу по устройству новой власти в Москве, или я просто выклянчил у него московскую вакансию в Конституционном совещании. В общем, предложение с радостью принял, а Ельцин согласился с новой моей общественной нагрузкой.

Шла активная доработка документов, подготовленных командой Алексеева — Шахрая. Понятно было, что основная полемика развернется вокруг вопроса о власти и государственном устройстве России. А именно:

● полномочия народа, президента, парламента и правительства;

● федеративное устройство (соотношение полномочий Центра, республик и других субъектов Федерации);

● защита Конституции от легкомысленных изменений.

Размышления прежних лет пригодились очень скоро.

Из дневника:

4 июня. В Кремле — совещание у Филатова. Выступил: окоротил Шаймиева и Степанова — нас собрал президент, кто хочет, может не работать. В ресторане «Мир» по моей инициативе прием делегаций от субъектов — прошло нормально… У Лужкова в Барвихе — о подготовке к Конституционному совещанию.

Начались предсказуемые споры. Авторитетные республиканские руководители Виктор Степанов (Карелия) и Минтимер Шаймиев (Татарстан) поставили под сомнение центральную идею — взять за основу концепцию «президентской республики». Подтекст понятен: играя на противоречиях президента и Верховного Совета, постараться оставить за республиками как можно больше полномочий. Тогда звучали, и весьма настойчиво, предложения обозначить республики как суверенные государства, добровольно передающие часть полномочий Российской Федерации, каковая становилась в таком случае скорее союзом России и национальных республик, во многих из которых население этнически мало отличалось от краев и областей России.

Понимая, что выступление представителя Москвы и в то же время замминистра безопасности имеет особое звучание, я отреагировал предельно жестко: «Нас собрал президент. Кто хочет, может не работать… Президент на данном этапе должен быть самым главным министром, депутатом, самым главным судьей».

Это «кнут». А о «прянике» позаботился, предложив проявить к региональным делегациям внимание, которого так часто недостает в общении с теми, кто и есть Россия — ее регионам, устроить в их честь по-московски «обед силен». Получилось хорошо.

Из дневника:

5 июня. Конституционное совещание: речь Б. Н. (многие идеи восприняты, но автор — не я, их много), попытка Хаса взять слово, захлопывание (Лужков, Попов, свист Черниченко), вынос тела Слободкина.

Уже в начале работы совещания ощущалась конфликтная нервозность. Сторонники двух «армий» не скрывали враждебности. У нас настроение было приподнятое, у наших оппонентов — что-то от зверя, загнанного в угол.

Главное в остроатакующей вступительной речи Ельцина: народ уже расстался с советско-коммунистическим прошлым, а российская государственность еще «растет» оттуда. «Демократия и Советы несовместимы» — повторил он свой недавний тезис. Второй ключевой элемент — порядок принятия Конституции. Оговорившись, что регионы настаивают на участии съезда в этом процессе, президент согласился, что съезду будет позволено утвердить (но не принять) согласованный субъектами Федерации текст. Но тут же пригрозил: «Если представительная власть отклонит наши предложения, нам придется воспользоваться другими возможностями». А противодействие представительной власти в этом варианте было неизбежно: президент, правительство, суды, региональные власти сохраняли свои полномочия на весь установленный для них срок. И только съезд упразднялся, и только обеим палатам парламента предстояло быть сформированными заново до конца года.

Выступления академика Сергея Алексеева с очерком поступивших поправок и замечаний к проекту Конституции и Филатова об организации работы совещания исчерпали заранее опубликованную повестку.

Но «советусы» предсказуемо пошли на конфликт. Хасбулатов попытался завладеть трибуной и в конце концов добился своего. Что тут началось… Странно и неловко было в этот момент видеть многих уважаемых людей в летах, азартно «захлопывавших», освистывавших вождя партии-оппонента, не давая ему выступить. Попытка прорыва в президиум заседания его сторонника депутата Юрия Слободкина была пресечена дюжими молодцами из Службы охраны, причем выносили Слободкина — отдельно (3 сотрудника ФСО), его башмак — отдельно (1 сотрудник ФСО).

Хасбулатов и еще человек шестьдесят участников совещания покинули зал. Следом вышли и большинство судей Конституционного суда. И российские, и зарубежные СМИ вдоволь поглумились над всеми участниками действа — и «победителями», и «побежденными».

С самого начала многоголосье групп[220] мне было не очень интересно. Сосредоточился на работе в комиссии под председательством Филатова, которая сводила воедино все предложения и готовила окончательный текст Основного закона. Заседания проходили в Овальном зале 1-го корпуса Кремля.

Из обсуждавшихся вопросов хотелось бы выделить несколько.

О Президентстве. Прямые выборы президента сомнений не вызывали. Опыт с Янаевым и Руцким предопределил отказ от должности вице-президента. Были попытки предложить верхний возрастной предел (65 лет), чтобы отсечь возможность нового избрания Ельцина, но это осудили практически все. Интереснее был вопрос о возможном количестве президентских избраний. Решили пойти по американскому пути и остановились на формуле «Одно и то же лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации более двух сроков»[221]. Двинулись было дальше, но на следующем заседании Филатов, сославшись на просьбу Ельцина, попросил добавить слово «подряд». Предложение встретили иронично. Воспользоваться этим «подряд» Ельцин смог бы только, когда ему будет 73 года. А все мы, помнили, что в этом возрасте советские руководители приходили в полную немощь. Учитывая состояние Ельцина, предложение сочли несущественным, не стоящим ожесточенной борьбы, — и приняли.

Сработать ему было суждено в 2012 году. Сразу возникли споры: случайно или нет тогда еще появилось в тексте Конституции «подряд». Свидетельствую — неслучайно. Важный урок: когда строишь такое здание, мелочей в устройстве фундамента быть не может. С годами любая мелочь может сыграть огромную роль.

Президент получал право на формирование правительства и роспуск Государственной думы, если она три раза откажется утвердить правительство или упорно выражает ему недоверие. Такая конструкция соответствовала идее «избираемого царя».

О Федеративном устройстве. Представители 20 республик настаивали на статусе государственных образований и пуще того — государств в составе Российской Федерации. Это последствия игры Горбачёва, который ратовал за повышение статуса автономий для ослабления союзных республик. Представители краев и областей с Москвой и Санкт-Петербургом и, что особенно интересно, представители предпринимательских кругов выступали категорически против.

В неизбежной схватке президента и парламента за Конституцию многое зависело от регионов (им предстояло парафировать окончательный текст). Автономные республики настояли на своем: были названы суверенными государствами. Неотъемлемыми частями Конституции стали Федеративный договор и еще два договора о разграничении полномочий (с краями, областями и с автономными областями рангом пониже).

Под напором регионалов заложили норму о формировании Совета Федерации из руководителей исполнительной власти и парламентов регионов. Многие указывали на нонсенс: руководители исполнительной власти формируют власть представительную, которая должна исполнительную