власть контролировать. А я в сильных, статусных руководителях регионов видел компенсацию недостаточного баланса ветвей власти на федеральном уровне и подстраховку от авторитаризма — вертикальная балансировка[222].

Местное самоуправление. Обсуждение вопросов, связанных с местным самоуправлением, запомнилось появлением большой группы муниципалов. Их шумная делегация несколько озадачила почтенных членов Комиссии. Их энтузиазм подпитывался позицией Солженицына, отмечавшего в программной статье «Как нам обустроить Россию» ключевую роль самоуправления земства («демократии малых пространств») в воспитании народа, развитии в нем начал ответственности и предприимчивости[223]. Для Москвы в этом вопросе было свое значение. Будучи одновременно субъектом Федерации и городом (муниципалитетом), Москва[224] не укладывалась в схему «регион (государственная власть в регионе) — отдельно, муниципалитет и местное самоуправление — отдельно». В какой-то мере мы это предусмотрели в ходе московской административной реформы 1991–1992 годов. Но было ясно, что уж для Москвы прямолинейный подход к самостоятельности местного самоуправления, столь милого сердцу новых земцев, малопригоден.

Мы пытались объяснить невозможность развития самоуправления в Москве по общим правилам и просили сделать для столицы изъятие из общих конституционных норм. Но сработала традиционная во всей России нелюбовь к избранному положению Москвы. Так что протолкнуть необходимые оговорки не удалось.

Позднее охвативший страну переход к унитарной модели поставил крест не только на федерализме, но и на местном самоуправлении, встроив его в вертикаль власти.

12 июля участники совещания подписали проект Конституции и отправили на согласование в субъекты Федерации. Председатель рабочей комиссии Ельцин доложил о результатах работы президенту Ельцину. (С таким я сталкивался не раз: к мэру Москвы Лужкову обращался председатель совета директоров «Московской нефтегазовой компании» Лужков, а к председателю Военно-исторического общества Мединскому — министр культуры Мединский.)

Парламенты регионов, которые ориентировались на Хасбулатова, благополучно положили проект «под сукно».

Как и ожидалось, запущенный Ельциным процесс уперся в проблему реализации. Через съезд провести его было невозможно, а без съезда — незаконно. Так рЭволюция зашла в тупик: логика революции пришла в противоречие с логикой эволюции. А «часики тикали», и были эти часики не будильником, а миной с часовым механизмом: в ноябре пройдет очередной съезд, после которого Ельцин может лишиться не только политической инициативы, но и практически всех полномочий — соответствующий замысел Хасбулатова не являлся секретом.

В пику Ельцину, олицетворявшему курс на сближение с Западом, «хасбулатовская рать» стала выразителем национал-реваншистских идей. В эти дни она опять накалила страсти вокруг Севастополя, приняв постановление Верховного Совета о российском статусе города. В связи с обсуждением в регионах проекта Конституции, оставлявшем открытым вопрос о сравнительных полномочиях республик и областей, появились на свет «Уральская республика» и «Сибирское соглашение». Полномочия, на которые они по аналогии с автономными республиками претендовали, могли рассматриваться как серьезный вызов целостности страны.

Но война войной, а обед — по расписанию. Большая часть главных действующих лиц разъехалась в августе по отпускам.

24 июля, сразу после закрытия парламентской сессии (думаю, для того чтобы Хасбулатов мог отмежеваться), Центральный банк распрощался с советскими, общими для многих республик рублями и оставил в обороте только новые российские банкноты. Шаг правильный и даже запоздалый: только после этого Россия стала экономически суверенна. Но шаг, сделанный, по обыкновению, неуклюже: ЦБ объявил, что менять будут по 35 тысяч рублей (примерно 32 доллара[225]) на человека в течение двух недель (и это летом, в сезон отпусков!), остальные кладутся на депозит с начислением процентов. На эти деньги — ни прожить, ни похоронить нельзя было).

Не впервой. Большевики упразднили царские деньги, Сталин провел послевоенную конфискационную реформу, Хрущев заморозил облигации внутреннего займа, Павлов пытался обнулить накопления граждан, да и в 2022 г. принудительно национализировали валютные счета. Логика всегда одна: неэффективная экономика валится, запускается печатный станок, финансовая система разбалансируется, государство объявляет о банкротстве, деньги у граждан изымаются, и далее по кругу.

Началась паника. Понятно, что депутатский корпус выжал из ситуации максимум возможного, упрекая президента в бездушии и некомпетентности. Ельцин срочно вернулся в Москву и поменял правила игры (сумму поднял до 100 тыс., срок обмена увеличил до месяца), тем самым расписавшись то ли в неумении учесть печальный опыт последнего советского премьера, то ли в отсутствии контроля за делами своей команды. Понятно, что депутатский корпус выжал из ситуации максимум возможного, упрекая (и по-своему справедливо) президента в бездушии и некомпетентности.

Наша семья прошла через эту бучу без особых проблем — после покупки «Москвича» еще продолжали отдавать долги знакомым, так что накоплений не было.

Потом наступило кажущееся успокоение, которое злило: президентская сторона упускала время …

Десять дней гражданской войны[226]

…А часики тикали, и приближался намеченный на осень VIII Съезд, на котором Хасбулатов планировал, снова поменяв конституцию, лишить президента властных полномочий и превратить его в обреченную британскую королеву, а начатые им преобразования повернуть вспять. «Имеющие глаза да видят», что президенту это не по душе: в начале сентября Ельцин отстранил Руцкого от исполнения обязанностей вице-президента и переселил депутатов из Кремля в Белый дом. А также посетил подмосковные Таманскую, Кантемировскую и им. Дзержинского дивизии. Близилась развязка…

21 сентября в 20:00 телевещание было прервано, и началась трансляция выступления Ельцина. Ельцин объявил, что подписал указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в РФ». Указ предусматривал прекращение деятельности съезда и Верховного Совета, создание нового высшего законодательного органа — двухпалатного Федерального Собрания и временный переход к декретному (указному) праву. (Прошло более полутора лет с момента обсуждения этой идеи на встрече президента с «Демократической Россией».)

Вводилось положение «О Федеральных органах власти на переходный период», подготовленное на основе проекта Конституции, одобренного 12 июля, и положение «О выборах депутатов Государственной Думы». Выборы назначались на 11–12 декабря 1993 года. К тому же времени предписывалось представить доработанный проект Конституции. Указ также обязывал МВД, МБ и МО принимать «все необходимые меры по обеспечению государственной и общественной безопасности в Российской Федерации с ежедневным докладом о них Президенту Российской Федерации». В телевыступлении Ельцин пообещал и досрочное проведение президентских выборов «через некоторое время».

Из воспоминаний Ельцина «Записки президента» видно, что решение о роспуске съезда он принял в первых числах сентября. Как уже не раз бывало, из президентских коридоров информация утекла. Белый Дом на Краснопресненской набережной, в те годы — резиденция Верховного Совета и Съезда России, стал заранее наполняться депутатами, их сторонниками, сотрудниками аппарата — и к 21 сентября превратился в цитадель сопротивления.

Я, узнав в самых общих чертах о подготовке указа за день-два до его опубликования, не спешил радоваться, держа в уме мартовский опыт и последовавшие компромиссы. Боялся, что опять пойдут полумеры, оговорки, напрасная трата времени. Поэтому, услышав и прочитав опубликованный текст, почувствовал облегчение: в этот раз Ельцин сжег за собой мосты к отступлению, теперь дело будет