Стены задрапированы шёлковой тканью с вышивкой золотыми нитями. Огромный ковёр на полу, в котором мгновенно захлебнулись их гулкие шаги.

Золочёные канделябры с множеством свечей. От этого в комнате было очень светло, несмотря на отсутствие окон. Блеск живого огня придавал интерьеру некоторую загадочность.

У одной из стен стояла низкая тахта с золочёными подлокотниками. А ещё здесь было несколько столиков на трёх (опять же позолоченных) ножках. И на одном из них стояла высокая (пожалуй, не меньше пары локтей) клетка. Её ажурные прутья сверкали всё тем же фальшивым золотом.

Но Ларсен, поражённо застывший на месте, всю эту красоту и роскошь едва ли замечал – так… вскользь окинул взглядом. Всё его внимание сейчас было сосредоточено на запертом в золотой клетке чуде.

Ларсен никогда не видел прежде дайан, но сейчас и на миг не усомнился – это она. Даже нет нужды использовать медальон Теффы. От этого дивного создания просто веяло волшебством и сказкой.

Птица, сидевшая в клетке на жёрдочке, размером была не крупнее фазана. За ней шлейфом струился длинный хвост из тонких, узких, воздушно-лёгких перьев, трепетавших от каждого, даже самого незначительного движения птицы. В её оперении отразились все оттенки синего: чистота небес в солнечный морозный день, сапфирная синева моря в летний полдень, нежность лепестков синеоких колокольчиков, лазурь горных рек и таинственная глубина ранних сумерек. А ещё, средь этой многоцветной синевы, словно звёзды на вечернем небе или капельки росы, изредка проблёскивали хрустально-серебристые перышки.

Аккуратную голову птицы венчало несколько вихрившихся сверкающих перьев, напоминавших серебряную корону.

А глаза… глаза были почти человеческими – огромные, миндалевидные, опушённые длинными, красиво изогнутыми ресницами, ясные и яркие, словно бирюзовые воды здешнего моря.

– Невероятная красота!

Восторженный шёпот вырвался у Ларсена раньше, чем он успел прикусить себе язык и обругать последними словами. Разве можно так явно демонстрировать продавцу свою заинтересованность. Впрочем, эта пара слов уже ничего не меняла: Оллье отлично понимал, что у него и так всё на лице написано – восхищение слишком велико, чтобы удалось его скрыть.

– А вы бы ещё слышали её голос. Когда она поёт, даже здешние мыши под полом затихают…

– Я… – Ларсен, наконец, словно отмер, попытался вернуть себе самообладание и деловой тон, – я должен убедиться, что это настоящая птица удачи.

– Пожалуйста… – с усмешкой пожал плечами хозяин диковинки. – Да только… разве так не видно? Поверьте мне, эту птичку доставили прямиком из Долины Грёз, никакой ошибки быть не может. Есть у меня один знакомый ловкач-птицелов, который умудряется привозить мне по несколько дайан за год. Не знаю, как он приспособился их ловить и выбираться из Долины Крылатых живым. Хитрец держит это в секрете. Но мне, особо, дела нет… Лишь бы лавка не пустовала. Вот эта здесь, кстати, всего неделю. Так что вам несказанно повезло, уважаемый! Другую, возможно, ещё несколько месяцев пришлось бы ждать…

Ларсен, почти не слушая его, снял с шеи тот самый артефакт, который однажды сам привёз Стеффии, зажав в руке, мысленно задал вопрос и поднёс руку к клетке. Потом аккуратно опустил раскачивающийся на шнурке медальон меж прутьев и коснулся переливающихся синих перьев…

Дайана встрепенулась недовольно, и тотчас золотистый свет волной прокатился по всему её телу от клюва до кончика хвоста.

– Настоящая, – облегчённо выдохнул Ларсен.

– А я что говорю?! – снова усмехнулся торговец.

– И сколько вы за неё хотите? – затаив дыхание, уточнил Оллье.

– Две тысячи, – невозмутимо бросил хозяин лавки.

Ларсен проглотил застрявшее в горле ругательство.

– Это слишком большие деньги, уважаемый, – Ларс старался говорить спокойно и дружелюбно – знал, на южных рынках торг это обычное дело. – Пять сотен данов, и не больше.

– Уважаемый сатье, да за пять сотен вы только кривликов и купите. Это же дайана! Тысяча восемьсот…

– Понимаете… – тяжело вздохнул Ларсен. – Я бы и три тысячи отдал за такую красоту. Но дело в том, что птицу я покупаю для одного моего приятеля. А он дал мне намного меньше денег, чем вы просите. Давайте так – семьсот, и по рукам…

Бодались они ещё долго и упрямо, пока наконец не сговорились на тысяче.

Ларсен понимал, что дешевле такое чудо никто не отдаст, но на душе кошки скребли – слишком много расходов… Хватит ли теперь на покупку нового приюта? Оставалось надеяться, что Буруа всё-таки накинет ещё пятьсот данов сверху того, что обещал.

Всё ещё поглядывая с опаской на хозяина лавки, Ларсен достал и отдал тому кошель с деньгами. Южанин высыпал серебряные даны горкой на один из столов, пересчитывать не стал, но коснулся их массивным перстнем, украшавшим его левую руку. Монетки на миг сменили цвет, став практически золотыми, потом снова обрели привычный вид.

Торговец кивнул, давая понять, что всё в порядке. Похоже, у него имелись свои артефакты, вроде «медальона истины» Стеффии.

– Что ж… – южанин улыбнулся, – сделка состоялась. Птичка ваша.

Он неожиданно протянул правую руку. Ларс настороженно подал свою. Но, вместо того чтобы скрепить договор привычным рукопожатием, южанин вдруг вцепился в предплечье Оллье, прижав своё запястье к запястью Ларса. Кожу ожгло холодом… Северянин только сейчас обратил внимание на серебристый плоский браслет торговца.

– Теперь это твоя забота, а может быть… удача!

Сцепленные руки охватило белое сияние, Ларс дёрнулся, вывернувшись из крепкого захвата. Свет угас столь же быстро, как и вспыхнул. Но теперь Ларсен с изумлением увидел, что литой браслет торговца перекочевал на его собственное запястье. Возмутиться и задать вопросы он не успел…

– Это магические оковы, – с усмешкой пояснил южанин озадаченному «ловцу редкостей». – Видишь, у неё на лапке колечко, у тебя браслет. Пока это так – ты её хозяин. Она не сможет улететь далеко. Но лучше не выпускай птицу из клетки. Если она попытается сбежать, ей будет очень плохо. А ещё браслет защищает тебя от магии и гнева этой красавицы. Снять браслет нельзя. Только передать другому. Коснёшься руки нового хозяина – передашь птицу ему. Не пытайся обхитрить магию, это может плохо закончиться!

Торговец отошёл к сундуку у стены, достал оттуда пару небольших мешочков и сверток светлой, но непрозрачной ткани.

– Здесь орехи миралиса и ягоды, которые любят эти птицы. Будешь этим её кормить до полнолуния…

– А потом?

Хозяин хмыкнул, разворачивая светлое полотно и накрывая им клетку так, что