Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Твой? — спросил он.
Рэн кивнул, принимая оружие.
— Я тут еще кое-что разглядел, да не стал говорить вслух, — тихо прибавил Рахан. И, внимательно глядя в глаза Рэна, признался:
— Столько лет живу, а никогда еще не видел живого эльна!
— Ну так смотри, — улыбнулся Рэн. — А откуда ты взял, что меч с Вэдонга?
— Очень просто, — отозвался Рахан. — Точно такой же хранится в Румпате.
Рэн вздрогнул и побледнел. Рахан не понял, отчего. Но Марон — понял.
Закрытие и открытие
Костер догорал, и пятеро победителей стояли вокруг него, сжимая в руках добытые в честной борьбе почетные кубки. Строго говоря, победителей должно было быть шестеро, но Саттон лежал сейчас на кровати под присмотром Ливи и Дигета, и его кубок стоял на земле между Мароном и Рэном.
Отпив немного вина, Рахан выплеснул остальное в кучу ало-оранжевых углей. То же самое вслед за ним сделал Марон, потом — Рэн, Хургин… Угли потухали, и к светлому беззвездному небу взметались столбы пепла, дыма и пара, пронизанные синими язычками вспыхивающего спирта.
Это значило, что игры закончены, и им желают светлого и чистого, как спиртовое пламя, пути. Но не допит еще последний глоток, и семь лет спустя вновь соберутся в другой крепости новые участники, чтобы в полночь шестеро победителей встали в круг у потухающего костра.
Сердце кровью обливается, когда видишь, как пропадает хорошее вино. Но что поделать — таков обычай, установленный еще во глубине седых веков…
Костер погас. Марон повернулся через плечо, забрал кубок Саттона и, не оглядываясь, пошел прочь. Рэн и Рахан присоединились к нему.
— Послушай-ка, Рахан, — сказал Марон, когда они отошли достаточно далеко и смешались с толпой расходящихся зрителей. — Ты вроде говорил, что ты шофер? Да? Тогда почему же ты носишь плащ странника?
— Ногу раздробил, — ответил Рахан. — Странствовать пешком уже больше не получается. Хромаю. А в отставку уходить не захотел. Выучился машину водить, теперь на ней странствую с попутными грузами. Сейчас вот команду из Румпаты в Маллен отвез. Хотя, честно говоря, во мне там особой нужды не было, у нас еще шофер есть.
— Вот как? — обрадовался Марон. — А с такой машиной ты справиться сможешь?
И он указал на «Синюю звезду», по-прежнему стоявшую рядом с «Малахитом».
— Смогу, наверное. А что? Ах да, у вас же одного чуть насмерть не убили. Так это ваш шофер был? — догадался Рахан.
— Ну да. И притом единственный, больше никто водить не умеет. Так ты поможешь нам выбраться?
— Помогу, конечно. Только мне надо на вашу машину посмотреть.
— Смотри. Мы сейчас Саттона приведем, он тебе поможет. А зверей, с твоего позволения, оставим тут. И кубки тоже.
Рахан согласно кивнул. Некоторое время он, сидя в кабине, разглядывал рычаги управления. Потом появились Ливи и Дигет, ведя под руки Саттона.
— Ты поведешь? — спросил он. — Давай, я тебе покажу, как разжигать форсунку. А Рэн с Мароном потом подойдут, у них там еще какое-то дело объявилось.
Дело, конечно же, было то самое, о котором говорилось в записке.
— Это? — спросил Марон, указывая на подвальное окно. И вдруг неожиданно с протестующим «Мм!» опустился прямо на землю.
В первое мгновение Рэну показалось, что Марон пьян до невообразимого свинства. Но, заметив двоих вышедших из-за угла малленцев, он понял, в чем дело.
— Н-не пойду! — коснеющим языком бормотал Марон, сидя на земле и водя вокруг себя непослушными руками.
— А ну, вставай! Пошли! — Рэн решил немного подыграть. — Пошли, говорю! Там тебя люди ждут! И машина!
— Ба, да это же крихенский мечник, — расхохотался боец. — Что, дружище? Ослаб?
— Да брось ты его, — распорядился второй, с офицерской бляхой. — Ну подумаешь, надрался. Нам же ясно сказали: никого не трогать, к утру сами все разъедутся.
— Кубок он выиграл, — хмуро пояснил Рэн. — Вот и гудит, в Крихену ехать не хочет.
— И б-буду гудеть, — подтвердил Марон и звучно дыхнул прямо в морду офицерской собаке. — Им-мею право.
Собака, зажав нос передними лапами, вытирала его о траву.
— Пошли, пусть валяется, — проворчал офицер. И, не удержавшись, выругался:
— У, пьянь горчайшая! Не хватало мне еще странников из-под двери убирать!
Как только шаги патрульных затихли вдали, пьяный протрезвел и поднялся на ноги.
— Талант в тебе пропадает, — неожиданно сказал кто-то из-под земли. — Я, на вас глядя, чуть со смеху не помер.
Неприметная обшарпанная дверь в стене внезапно открылась. На пороге стояли два человека, одетые в комбинезоны вроде тех, что обычно носят шоферы. Но, в отличие от шоферских, — угольно-черных от въевшейся сажи, дегтя и жира, эти были белесыми от многократной стирки.
— Заходите оба, — кивнул старший из двоих. — И быстро. Если вас здесь найдут, и вам, и нам крышка.
Марон вошел внутрь и огляделся.
Большая — примерно четыре на четыре шага — была чисто выметена и, похоже, даже вымыта. Черный штурвал, похожий на рулевое колесо, торчал из противоположной стены. А между ним и белой дверью, перечеркнутой крест-накрест двумя ярко-алыми полосами, светилось голубоватым светом небольшое окошечко.
— Что это?
— Если угодно — реактор изнутри. Естественно, через несколько зеркал. Вон тот черный куб внизу — это активная зона.
Пожилой ученый подошел к штурвалу и крутанул его на один оборот вправо. Голубой свет стал ярче, и, приглядевшись, Марон увидел поднимающиеся снизу пузырьки пара.
— А если… вправо до конца? — неожиданно для самого себя спросил он.
— Тогда самое большее через четверть часа от всего Маллена не останется камня на камне.
— А по направлению ветра на двадцать лиг будет безлюдная земля, — прибавил Рэн. — Если только не мертвая, вроде Железных песков в Красной провинции.
— Примерно год назад, — неожиданно произнес молчавший до того второй ученый, — мы вывалили в канаву отходы плутониевого производства. Так их овцы подлизали, потом корова их отогнала, тоже принялась лизать…
— Зачем? — не понял Марон.
— Не знаю. Соленые, наверное. Так вот, корова через две недели почернела и сдохла.
— А овцы?
— Овцы остались живы. Потом, через полтора года, мы их зарезали. Все ноги были в опухолях.
— Рак костей, — пояснил Рэн.
— Там еще береза росла, — добавил пожилой. — На ней все листья побурели, засохли и опали. Это в начале лета. Но на следующий год…
— Что? — спросил Марон.
— На следующий год дерево как ни в чем ни бывало начало зеленеть вновь.
Несколько минут все молчали, пораженные одной и той же мыслью.
— Все-таки деревья сильнее нас, — выразил ее пожилой ученый. — Сильнее и лучше.
— Одного я все-таки себе никак не уясню, — внезапно признался Марон. — Что же такое эта радиация? Как ее понять?
Но