– Большей частью вода, – начал он, –громадное голубое солнце на розоватом небе и одиннадцать небольших спутников,что всегда выглядит очень завораживающе. Там нет континентов, только скоплениятысяч островов, повсюду. Люди на ней как лягушки и проводят большую часть жизнив воде. Они не имеют того, что мы называем городами, да и не знают о них. Онимигрируют и торгуют. Они выторговывают то, что найдут в море на ножи иметаллические прутья или на подобные вещи. Этот камень из их морей. Я нашел егона берегу. Ему придали такую форму песок и мелкие осколки, когда его обмывалавода. Деревья там простираются на огромные расстояния – они выбрасывают из земликорни, чтобы достичь воды. На них множество громадных листьев. На некоторыхрастут фрукты. Температура везде славная, потому что с воды налетает ветер. И влюбое время, когда захочешь, можно взобраться на высокое дерево и видеть вовсех направлениях. Ты всегда обнаруживаешь место, где темно и идет дождь. Исквозь стену дождевых струй, ты можешь увидеть туманные берега волшебнойстраны. Миражи. Ты видишь острова в небе, с деревьями, растущими сверху вниз.Один из аборигенов рассказывал мне, что туда они уходят, когда умирают. Онидумают, что их предки сверху наблюдают за ними. Если тебе понравился этоткамень, можешь его взять.

– О, да, м-р Х.! Спасибо!

Она сжала камень и погладила его в руке. И провела им посвоей госпитальной одежде.

– Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил он.

– Лучше, – ответила девочка, – намного лучше.

Он изучал маленькое личико, черные глаза под темной челкой,разбрызганные повсюду веснушки. Теперь у нее больше теплых тонов, чем полутораднями ранее, когда она только получила лекарство. Дыхание больше не затруднено.Она теперь была способна сесть, опираясь на подушку, могла более долгопродолжать разговор. Лихорадка оставляла ее, и кровяное давление ужестановилось нормальным. Она проявляла любознательность и подвижность, свойственныедля детей ее возраста. И он считал, что лекарство подействовало. И больше недумал о тех девяти могилах в лесу или о других, остававшихся у него за спиной.

– …я хотела бы увидеть Клаану когда-нибудь, –сказала она, – с голубым солнцем и лунами…

– Возможно увидишь, – ответил он, загадывая далековперед, однако, представляя ее с неким парнем, домашней хозяйкой в Италбаре и,возможно, с оранжевым камнем, напоминающем о ее детских мечтах. Ну что ж, этоможет быть не так плохо, решил он, вспоминая тот вечер на холмах над городом.Город, такой как Италбар, может быть приятным местом, чтобы окончить странствияодного путешественника…

Д-р Хеллман вошел в комнату, кивнул им обоим, взял запястьедевочки в свою руку и посмотрел на хроно.

– Вы чем-то взволнованы, Люси, – провозгласил он,отпуская руку больной. – Может мистер Х. рассказывал вам слишком много оприключениях.

– О нет! – возразила она. – Я хочу слушатьих. Он был везде. – видите камень, что он мне дал? Я сделаю из неготалисман. Он с Клааны – мира с голубым солнцем и одиннадцатью лунами. Людиживут в море…

Доктор бросил взгляд на камень.

– Очень мило. Ну а теперь я хотел бы, чтобы выотдохнули.

Почему он даже не улыбнется? Спросил себя Хейдель. Он долженбыть рад.

Хейдель собрал остальные свои камни и положил их в сумку изкожи кухла с монограммами.

– Думаю, я лучше пойду, Люси, – проговорилон. – Я рад, что ты чувствуешь себя лучше. Если я не увижу тебя снова, ярад был поговорить с тобой. Всего хорошего.

Он встал и двинулся к двери с доктором Хеллманом.

– Вы вернетесь, ведь правда? – спросила она сшироко открытыми глазами, приподнявшись с подушки. – Вы вернетесь?

– Не могу сказать наверняка, – обернулсяХейдель. – Постараюсь.

– Возвращайся… – слышал он ее голос, выходя в дверь иеще пока проходил холл.

– Она удивительно реагирует, – сказалХеллман. – Мне все еще трудно поверить.

– Что такое?

– Все те, кого вы посетили, также с улучшениемсимптомов или быстро идут на поправку. Хотел бы я понять, как этоработает. – Ваша кровь, кстати, еще более насыщенна, чем показывали теотчеты – это выяснили в нашей лаборатории. Они хотели бы больше образцов, чтобыпослать в Лэндсенд для дальнейших анализов.

– Нет, – сказал Хейдель. – Я знаю, моя кровьнасыщена и они не откроют много нового, послав ее в Лэндсенд. Если им такинтересно, они могут затребовать более подробный отчет из Панопаса на СЭЛ. Онтестировал во всех возможных ракурсах и выводы еще не окончательны. Кроме тогоскоро это будет опасно. Я должен идти.

Двое двигались по направлению к шахте лифта.

– Этот «баланс», о котором вы говорите, – заметилХеллман, – нет таких вещей. Вы говорите патогены формируют ряды, воюя одинпротив другого и затем наблюдается перемирие, на время, когда никто из них нешалит. Это нонсенс. Тело не работает в этом направлении.

– Я знаю, – проговорил Хейдель, когда они вошли влифт. – Это только аналогия. Как я уже говорил, я не доктор. Я манипулируюсвоими упрощенными понятиями, чтобы рассказать, что со мной случилось.Переведите им. Я не специалист.

Лифт вывалил их на первом этаже.

– Мы остановимся в офисе? – спросил Хеллман, когдаони вышли. – Вы говорите, что скоро уйдете, и я знаю, когда прилетает вашамашина. Это означает, что вы хотите добраться до холмов и войти в другую кому.Я хотел бы договориться о наблюдении и…

– Нет! – отверг предложение Хейдель. – Этовсе. Определенно. Я не разрешаю никому находиться рядом, когда со мной этопроисходит. Это слишком опасно.

– Но я мог бы поместить вас в изолятор.

– Нет. Я не разрешаю такое. Я уже несу ответственностьза слишком много смертей. Те обязанности, что я здесь выполнял, моя попыткахотя бы частично загладить свою вину. Я не должен допускать, чтобы людинаходились рядом в течение комы – даже обученные люди. Простите. Даже с мерамипредосторожности меня страшит, что кто-то подвергается опасности.

Хеллман легонько пожал плечами.

– Если вы когда-нибудь измените решение, я хотел быобеспечивать вас врачебной помощью в процессе зарядки, – проговорил он.

– Ну что ж… Благодарю. Мне теперь лучше уйти.

Хеллман пожал его руку.

– Спасибо за все, – поблагодарил он. – Богибыли добры к нам.

«К вашим пациентам, может» – подумал Хейдель. Потом: