Волшебная вириланка словно поселилась у него внутри. Дипломат не чувствовал горя и тяжести утраты: целительница словно продолжала быть с ним, а он – искать ее в каждой встреченной девушке.

Уни вспомнил свою первую, неразделенную любовь – Сиану. Тогда она казалась ему воплощением красоты и женственности, настоящей феей. Теперь же – просто смазливой пустышкой в яркой обертке. А вот Фения… В ней было нечто особенное, нечто, что он не мог объяснить. Что бы он там ей ни говорил, но поверил ее словам сразу, безоговорочно. И знал, что ни разу не ошибся в выборе. Странное ощущение – и необъяснимое. Словно ее глазами на него смотрит что-то очень близкое, родное… Онелия? Уни гнал от себя эту мысль – они же совсем не похожи! Хотя, с другой стороны, обе сильно отличаются от других, «обычных» девушек. «А я, значит, непременно хочу себе что-то необычное? Да это гордыня, энель Унизель Вирандо! Хотя Вирилан задал ему весьма высокий стандарт восприятия жизни, при котором даже сам император уже смотрится отнюдь не таким сиятельным… Стоп, подобные мысли вряд ли удачно сочетаются с новым положением на государственной службе! Вирилан Вириланом, но жить-то теперь придется здесь!»

Тряхнув головой, Уни огляделся. Свадьба достигла того этапа, когда гости разбились на небольшие женские и мужские группы и от вопросов судьбы империи перешли к темам более частного характера. Фения, к его удивлению, весьма удачно встроилась в одну из женских групп и оживленно обсуждала… что? Ведение домашнего хозяйства, воспитание детей? Она же в этом совсем ничего не смылит! Хотя для человека с интеллектом и… весьма специфическим жизненным опытом подобное общение не составляет, видимо, никакого труда. Вот она что-то сказала невесте, наклонившись совсем близко к ее уху, и все вокруг рассмеялись, как по команде. Нет, за его «даму» можно быть спокойным, равно как и за Лювию. А где же муж?

Для ответа на этот вопрос потребовалось время, но Уни весьма неплохо представлял, где следует его искать. Был у них с детства такой закуток в мамином винном погребе… Эмель Вирандо их оттуда нещадно гоняла, но теперь-то уже, как говорится, в своем праве!

– А-а-а, пришел все-таки? – мрачно произнес Вордий. Расположившись вместе с Соргием у небольшого бочонка под каменной аркой, он меланхолично окунал губы в кружку с брином.

– А мы уже думали, ты там остался, с Фенией и ее бабской компанией! – съязвил маленький вуравиец.

Уни невозмутимо пожал плечами:

– Я, наверное, должен кое-что объяснить…

– Да уж, объясни, пожалуйста! – с наигранной вежливостью перебил его Соргий, глядя куда-то в сторону. – Как это ты так быстро заводишь дружбу с нашим врагом, причем сразу после предупреждений этого не делать?

Уни вздохнул, а потом улыбнулся:

– Что, прямо так? И даже брина не нальете?

Вордий демонстративно закатил глаза, а потом молча долил в свою кружку темный, со сливовым ароматом напиток и протянул со словами:

– Прости, но другой кружки у нас нет.

Уни снова улыбнулся и погрузил лицо в пену.

– Хороший брин! Прям как в старые доб…

– Да ну хватит уже! – неожиданно взорвался Вордий и вскочил с места, больно ударившись головой о каменные своды. Уни закашлялся, подавившись пивом.

– Какого демона Мрака ты без предупреждения приперся на мою свадьбу с этой змеюкой? Как… как ты с ней вообще умудрился сойтись? Ты что, забыл, что она с нами сделала?! Сперва эта мразь Вандей, а теперь и ты туда же…

– Насколько я знаю, – аккуратно парировал Уни, – она вообще-то всех вас спасла.

И дипломат в двух словах пересказал то, что ему поведала Фения.

Вордий и Соргий обменялись взглядами.

– Лично я ей не верю! – скривился маленький вуравиец. – Она столько времени дурила нам голову…

– Тебе просто обидно, – улыбнулся Уни. – Поэтому она для тебя плохая. Но, по существу, она не нанесла вам никакого вреда. А тебя, Соргий, еще и со свай вытащила…

– Да я бы сам… – начал было вуравиец, но вовремя замолчал, вспомнив про близняшек.

Вордий сел на место и погладил ушибленную макушку.

– Дело не в том, что она плохая, Уни, – уже спокойнее проговорил он. – Дело в том, что она ведет свою игру, о которой мы понятия не имеем. А посему мы можем либо быть в ней простыми фигурами, которыми жертвуют, либо вообще не играть. Первый вариант мы уже прошли, а ты – нет. Я знаю, какой убедительной и… – он запнулся, подыскивая нужные слова, – …привлекательной она может быть. Не ведись, брат, тебя просто надувают!

– Понятно, – медленно произнес Уни. – Подкатывали к ней значит, причем оба. И, судя по всему, безрезультатно. А тут я вместе с ней появляюсь…

– Вот дурак! – снова стал наливаться яростью Вордий. – Говорят же тебе…

Соргий мягко положил ему руку на плечо:

– Да не полыхай ты, Ворик, он ведь кое в чем прав!

Вордий резко сорвал его руку, но ничего не ответил.

– Ладно, это так, мысли по ходу дела, – поспешил смягчить напряжение Уни. – А встретились мы случайно, когда я возвращался с приема у императора. Ну не бежать же мне от нее, в самом деле? Она предложила поговорить, о себе кое-что рассказала…

– И ты ей поверил? Поверил бестии, которая тебя отравила?

– У нее были свои причины поступить так. По сути, она сама служила лишь орудием в руках Лицизия Дорго, который, как выяснилось, и был главным противником нашего посольства. Ох, сколько тут, оказывается, было пересечений! Но… Послушай, Вордий, в этой жизни все мы играем разные роли. Когда-то сами, но чаще нами играют те, кто написал эту большую пьесу или ее части, построил театр… Ну, ты меня понял. В общем, я с ней пообщался, понял ее мотивы, и я ей верю.

Соргий скептически усмехнулся:

– Ага, как нас учили в Академии: нет на свете такого аргумента, с помощью которого можно было бы переубедить человека, произносящего эти два магических слова: «Я верю». Мы вот тоже верили ей, а результат?

Вордий хлопнул себя ладонью по колену:

– Ладно, разве ты не видишь? Бесполезно это! В общем так, Уни: как и с кем общаться, конечно, твое личное дело. Но в своем доме я эту лису видеть не желаю!

– И это очень большая жалость! – прозвучал с лестницы знакомый голос. – Мы ведь так хорошо поладили с твоей женой!

Небольшой рост позволил Фении миновать арку у порога, не пригибаясь. Элегантно примостившись к каменному постаменту для бочек, она широко улыбнулась:

– Прошу прощения, что нарушаю единство вашей сплоченной мужской компании, но, может быть, на некоторые вопросы мне