Днем и ночью полярники вели научные исследования, и почти каждый день приносил новые открытия. Вскоре, однако, обнаружилось, что льдина, на которой располагался лагерь исследователей, неуклонно дрейфует на юго-запад, причем значительно быстрее, чем ожидалось. Ситуация становилась тревожной.

Почтовый конверт, посвященный началу работы полярной станции «Северный полюс»

Описав небольшую петлю на 84º с. ш., льдина снова устремилась на юг. Вскоре ее вынесло в Гренландское море. Положение полярников становилось угрожающим: льдина начала трескаться и крошиться, неуклонно сокращаясь в размерах. Вокруг – сплошное крошево битого льда, самолету сесть негде, единственное судно, которое способно пробиться через льды – ледокол «Ермак» – стоит на ремонте…

В первые дни нового, 1938 г. глубина берега Гренландии были уже видны невооруженным глазом. 11 января 1938 г. на спасение папанинцев уходит маленький пароход «Мурманец», но пробиться к дрейфующей станции ему оказалось не под силу. 3 февраля снимается с якоря пароход «Таймыр», 7-го – «Мурман»… К этому времени льдина с полярниками уже превратилась в обломок шириной не более 30 метров, рассеченный несколькими трещинами…

10 февраля радиостанция «Таймыра» устанавливает связь со станцией. 19 февраля «Таймыр» и «Мурманом» стали на якорь у кромки ледового пояса в 1,5 километра от лагеря полярников. За 3,5 часа эвакуация людей с практически распавшейся льдины завершилась, и оба судна взяли курс на Большую землю. Дрейф папанинцев продолжался 274 дня, за это время льдина прошла около 2100 километров.

Поход Ермака и завоевание горсткой казаков громадных пространств Западной Сибири произвело большое впечатление на современников. Подвиги Ермака «как все необыкновенное, чрезвычайное, сильно действуя на воображение людей, произвели многие басни, которые смешались в преданиях с истиною», – писал Н.М. Карамзин.

В 1579 г., находясь на службе у купцов Строгановых, скупавших меха за Уралом, Ермак двинулся со своим сравнительно небольшим отрядом «на умирание» – в то, что этой горстке людей удастся покорить могущественное Сибирское ханство мало кто верил. Между тем еще задолго до похода казаков «сибирские волхвы» предсказывали хану Кучуму «о скором падении его державы от нашествия христиан». Кучум, однако, имел твердую душу и не смутился пророчествами. Отряд Ермака пробивался вперед с тяжелыми боями.

Казаки дивились обычаям местных жителей. Здесь почитали священные камни. В одном из вогульских городков, Ташаткане, находился священный камень, который «спал с неба». Он был больше «воза с санями, на вид багровый». Жители считали, что временами от него «восходит стужа, дождь и снег».

Ермак с интересом посещал языческие мольбища – «богомерзкие и нечестивые капища» – и в трудных для него обстоятельствах даже обращался за советом к шаманам. В Чандыре казаки присутствовали при камлании – «великом болванском молении». По знаку шамана подручные крепко связали ему руки и воткнули длинный нож «в брюхо сквозь». Через некоторое время шаман велел развязать себя, выдернул нож и, набрав полную пригоршню крови, льющейся из раны, стал пить ее и мазать себе лицо. Чтобы усилить впечатление, «шейтанщик» подозвал казаков и, откинув шкуру, показал им живот без каких-либо следов кровавой раны.

Чандырский жрец уверенно предсказал Ермаку победу над Кучумом. «И о том, – пишет летописец, – идольское пророчество сбылося». Ермак спросил колдуна, суждено ли ему пройти «за горы в Русь». Шаман покачал головой: «Дальше пойдешь – на Русь не вернешься. Иди назад, на Карачино озеро зимовать». Ермак все же выбрал дорогу вперед. Ему удалось разгромить Кучума, захватить его столицу Искер и подчинить русскому царю племена и территорию до Иртыша.

Портрет Ермака из собрания Иркутского областного художественного музея им. В.П. Сукачева. Неизвестный художник начала XVIII века

Ермаковы казаки пытались разыскать и знаменитого сибирского идола – «Золотую бабу». Слухи об этом «великом кумире» проникли на Русь еще в конце XIV в. Казаки Ермака впервые узнали о «Золотом идоле» от чуваша, перебежавшего в их стан при осаде одного из татарских городищ. Вторично они услышали о «Золотой бабе», когда попали в Белогорье на Оби, где располагалось самое почитаемое остяками капище и где регулярно совершалось «жрение». Казаки расспрашивали остяков о «Золотой бабе» и выяснили, что здесь, на Белогорье, «у них молбище болшее богине древней». А когда прославленный атаман погиб, сюда, в Белогорское святилище, принесли и положили к ногам «Золотой бабы» снятый с погибшего Ермака панцирь, по преданию, ставший причиной его гибели.

До присоединения Сибири в России ничего не знали о Китае, но продвижение русских к берегам Тихого океана приблизило границы России к Китайской империи. В 1615 г. из Тобольска были снаряжены первые русские послы к монгольскому Алтын-хану, правившему княжеством, которое граничило с Россией. Атаману Василию Тюменцу, возглавившему это посольство, было поручено завязать отношения с ханом, а заодно собрать подробные сведения о Китае, разузнать, «где китайское государство и как богато».

Тюменец завязал отношения с Алтын-ханом и вернулся в Тобольск с ханскими посланцами. Вскоре он отправился в Москву, где в Посольском приказе с его слов был записан рассказ о первом путешествии русских в монгольские земли. В 1618 г. из Тобольска выехали новые послы, теперь уже в Китай. Через монгольские степи до китайских границ их сопровождали люди Алтын-хана. Возглавлял посольство томский казак Иван Петлин. По дороге он с любопытством присматривался к жизни монголов. Очень удивляли его буддийские храмы.

Наконец, путешественники прибыли в Китай. Первый китайский город, куда они попали, был таможенный пропускной пункт Калган. Отсюда русское посольство через неделю пути добралось до Пекина, который Иван Петлин описал довольно подробно. Он рассказал и о том, с кем торгуют китайцы, куда вывозят свои товары из Пекина сухим и водным путями, что покупают у соседей, как одеваются, какие в Пекине улицы и дома.

Буддийские ламы во время службы

Почти два месяца прожили послы в столице Китая. Потом, получив от китайских властей письмо к русскому царю, они двинулись в обратный путь.

В донесении, записанном в Посольском приказе, Иван Петлин подробно изложил все свои наблюдения и передал составленную им «Роспись Китайскому государству и Лобинскому [монгольскому] и иным государствам жилым и кочевым, и улусам и великой Оби, и рекам и дорогам». Итоги обоих посольств привели московские власти к решению, что торговля с Монголией и Китаем особых прибылей русским не сулит, ибо «государства те дальние и торговым людям ходити от них в наши государства далеко».