Безусловно, инфантильного, по большому счету, безответственного — какой из него муж? — но, судя по всему, безумно влюбленного в нее парнишку. Естественное сострадание к беременной окончательно сошло на нет. Впрочем, наивно было и предполагать, что жертвой данной любовной истории окажется не тот, кому априори уготована роль жертвы.

— Короче, поругалась я с ним! Придурок какой-то! Придумал — замуж! Достал меня прямо! В жизни столько интересного, а я буду ему каких-то там детей рожать!

Интересы в жизни, к которым апеллировала Анжелка, вызывали большие сомнения.

— А если бы Сережка был миллионером, ты отправилась бы с ним под венец?

Так и есть! Услышав про миллионы, крошка сразу просветлела лицом и закивала, будто китайский болванчик:

— Без вопросов! Ага! А чего? Классно! Я б тогда, знаешь, чего сделала? Этот чертов институт прям завтра бросила! Надоел он мне до ужаса! С тоски подохнешь, мура какая, а отец все: учись, учись! Послала бы отца куда подальше и отвалила с Серегой на Майами! Или еще куда… — «Миллионерша» мечтательно развздыхалась, а когда сеанс сладких грез закончился и настала пора распроститься с райскими кущами, где пальмы шелестят на ветру стодолларовыми купюрами, чуть не прослезилась. — Но он же не миллионер!.. А чего ты все лыбишься, я не пойму? Сама-то, небось, не пошла бы за нищего студента!

— Я? Конечно, нет. В том смысле, что я вообще ни за кого бы не пошла — ни за нищего, ни за миллионера. Ранний брак не согласуется с моими планами.

Ехидненько хмыкнув, Анжелка скорчила презрительную рожу:

— Да врешь ты все! Просто ты никакому миллионеру не нужна, потому так и говоришь!

В своей обычной манере, сказав гадость, Швыркова, как ни в чем не бывало, опять начала грузить своими проблемами и настойчиво требовать сочувствия. Притащилась следом в другую комнату и забралась с ногами на тахту. Сосредоточенная исключительно на собственной персоне, она даже не замечала, как учебники и конспекты с письменного стола перелетают в спортивную сумку…

— Таньк, слушай, позвони Сережке! Прям сейчас. Скажи: Анжелочке плохо до ужаса! Как бы выкидыш у нее на нервной почве. Ну, вроде это он меня до такого состояния довел. А я после аборт сделаю, и нормально. Он в этих делах все равно ничего не понимает. Представляешь, самому уже двадцать лет давно, а я у него первая!.. Чего ты на меня так уставилась?

— Жду, когда ты замолчишь, чтобы сказать тебе «пока». Пока!

Глава третья

1

Самолет оторвался от земли, и, безумная авантюристка, она вздрогнула от незнакомого ощущения полета. Вздрогнула и сразу же почувствовала, как пальцы сжала теплая, надежная рука. Внимательный к каждому движению, оху, аху, вздоху, взгляду, он зарылся лицом в волосы и, целуя — счастливый, не обремененный ни страхами, ни сомнениями, — тихонько засмеялся:

— Испугалась?

— Если честно, я лечу впервые.

— Не может быть!

— Может. Вы не будете возражать, если я полюбуюсь пейзажем?

Попытка хоть на минуту остаться наедине со своими сомнениями и, переборов их с помощью жесткого аутотренинга, наконец-то успокоиться и не портить настроение, в сущности, ни в чем не виноватому спутнику, не удалась: он придвинулся еще ближе, чтобы и пейзажем в иллюминаторе полюбоваться вдвоем. Его радостное дыхание в щеку: «Смотри, какие маленькие домики внизу!» — мгновенно парализовало собственное. Опасность погрузиться в глубокое обморочное состояние, перепугать весь самолет и прежде всего внушающего столь душные чувства мужчину, заставила выдумывать всякую ерунду — лишь бы отвлечься от несвоевременных мыслей.

— Сверху мир гораздо красивее. Там, на земле, все представлялось хаотичным, а сейчас у меня такое ощущение, будто кто-то очень умный все продумал и спланировал. Линии такие ровные, четкие. Действительно, великое видится на расстоянии. Правда?

— Никогда не задумывался. Но раз ты так говоришь, значит, так оно и есть.

Полетели облака, легкие, безобидные, и вдруг, соединившись вместе, они стали сплошной белой ватой. Земля обетованная скрылась. Вот и все! Самолет — не трамвай, из него не выпрыгнешь на ближайшей остановке!

— Похоже на Северный полюс.

— Ага! Я там был как-то раз. Проездом…

Погасло табло «Пристегните ремни». Необычайно предупредительный, он тут же склонился, расстегнул ремень на юбочке с ромашками и подбадривающе подмигнул:

— Короче, летим!.. Что будешь пить? Шампанское, вино, джин, мартини, кампари?

— То же, что и вы.

— Как ты любишь говорить, с вашего позволения, я ничего не буду. В принципе я и без выпивки жару плохо переношу. Так что будешь пить?

— Если можно, мартини с соком.

Два глотка мартини, для храбрости, — единственное, что удалось проглотить. К шоколадкам, конфеткам и орешкам, вместе с желтым стаканчиком в мгновение ока появившимся на столике, она притронуться так и не смогла, чем кое-кого, кажется, огорчила, однако, побоявшись показаться навязчивым, он с непринужденным видом отломил кусочек от длинной плитки швейцарского шоколада, весело закинул его в рот и с каталогом duty-free утонул в своем кресле.

Внизу, в иллюминаторе, сверкнуло море! Вне всякого сомнения, Черное. Сверху Понт Эвксинский выглядел лазурно-голубым. Воистину гостеприимное море! Золотисто-песчаный берег разрезали ниточки рек. Солнечная, безграничная, захватывающая дух красота волшебным образом изменила настроение: захотелось смеяться, грызть шоколад и целоваться.

Господин-лучше-всех, так терпеливо дожидавшийся улыбки от своей кисленькой подружки, к сожалению, не увидел ее повеселевшей физиономии: бедняжка, среди ночи приземлившийся в Домодедово, чтобы на рассвете вновь подняться в воздух, задремал. Либо думал о чем-то глобальном, нефтяном, — смуглая щека надулась так важно!.. Интересно, сколько на ней уместится поцелуев, десять или пятнадцать?

Щека неожиданно уменьшилась в размере, а брови нахмурились, сделав его профиль профилем человека, который обдумывает какой-то коварный план. Подозрение в тайном коварстве показалось весьма плодотворной темой — благодаря ей можно было с легкостью удержать веселый настрой до пробуждения самого привлекательного, даже когда он хмурится, пассажира бизнес-класса.

Первая «гипотеза», пришедшая в голову, — он не закупщик нефтяного оборудования, а торговец живым товаром, — конечно же, проистекала от еще не преодоленного на подсознательном уровне недоверия, но в то же время на удивление точно вписывалась в контекст истории о том, как сумасшедше обаятельный мужчина — каким, собственно, ему и положено было быть по долгу «службы» — долго заговаривал зубы одной юной блондинке, обещая ей голландские песчаные пляжи и суперские кабаки, а когда глупышка наконец-то решилась на романтическое путешествие, он, якобы по команде начальства, отправился в Нефтеюганск. Вернувшись в последнюю минуту, обманщик заявил, что шенгенскую визу оформить не успели, и повез доверчивую блондинку совсем в другую сторону. Чтобы продать в гарем или сераль какому-нибудь престарелому падишаху. Сегодня же