Рядом с деревушкой Баули путешественник видит остатки сотенсоединенных друг с другом комнат; когда-то все это сооружение называлосьтюрьмой Нерона, и далеко отсюда разносились стоны жертв похоти и жестокостиэтого злодея.

Немного дальше располагается красивое искусственное озеро,вырытое по приказанию Марка Агриппы для флота, который находил убежище в бухтемыса Мизенум. Этот мыс образует удобную гавань, которую высоко ценилидревнеримские адмиралы. Там стояли корабли Плиния, когда извержение Везувиястоило ему жизни. Даже по развалинам видно, каким большим был этот древнийгород. Отсюда можно пройти прямо в Баули, жители которого хвастаются могилойАгриппины. У берега этого города потерпел крушение корабль с матерью Нерона —таким образом император рассчитывал избавиться от нее. Однако план его неудался: возвращаясь с празднеств в Байе, Агриппина и ее служанки успелипрыгнуть в воду до того, как судно перевернулось, и в темноте императрицасумела доплыть до берега и добраться затем домой. Об этом пишет Тацит, и у негонет ни слова в поддержку легенды о том, что эта знаменитая женщина древностипохоронена в Баули.

Вспомнив великого императора, Клервиль заметила:

— Я восхищена замыслом Нерона расправиться со своейматерью. В нем чувствуется жестокость, коварство, презрение ко всемдобродетелям. Он страстно любил Агриппину; Свето-ний уверяет нас, что императорчасто мастурбировал, думая о ней… и в конце концов убил ее. Позволь мне почтитьтвою память, великий Нерон! Будь ты жив сегодня, я бы боготворила тебя, но всеравно ты навсегда останешься для меня примером.

После этого забавного панегирика мы пошли по берегу,славившемуся в старину обилием великолепных вилл, а сегодня в том, что от нихсохранилось, живут несколько бедных рыбаков. Там же бросается в глаза крепость,которая защищала побережье. Еще немного, и мы оказались на том месте, гдекогда-то пышным цветом процветала Байа, обитель наслаждения и разврата, гдедревние римляне предавались самым похотливым и извращенным забавам.Представляю, как весело жилось в этом чудесном городе, прикрытом горами отсеверных ветров и открытом к югу, к солнцу — истоку жизнетворного тепла исоюзнику естественных страстей, — которое ласкает своими священнымичудодейственными лучами счастливых обитателей этой прекрасной страны. Несмотряна все конвульсии, веками сотрясавшие эту землю, здесь до сих пор можно вдыхатьмягкий и сладострастный воздух, который есть отрава для строгой морали идобродетели и изысканная пища для порока и так называемых преступлений похоти.По этому поводу, друзья, вы можете процитировать мне гневные инвективы Сенеки,но этот суровый моралист ничего не мог поделать с неодолимым влиянием Природы,и его соотечественники, читая его труды, самым беспардонным образом нарушалиего заповеди.

От некогда великой Байи ныне осталась одна-единственнаяскособочившаяся рыбацкая хижина да еще несколько огромных живописноразбросанных камней — тусклая печать былого величия.

Конечно же, любимым божеством столь развратного города былаВенера. Развалины ее храма видны до сих пор, но они в таком ветхом состоянии,что трудно судить по ним о его прошлом облике. Сохранились подземные переходы,мрачные таинственные коридоры, указывающие на то, что эти помещения служили длятайных церемоний. Огонь пробежал по нашим жилам, когда мы спустились вниз;Олимпия прижалась ко мне, и я увидела в ее глазах вожделение.

— Рафаэль, — позвала Клервиль, — мы должнысовершить службу в этом священном месте.

— Так ведь вы выжали меня как губку, — ответил нашпроводник, — а от ползания по этим развалинам у меня и ноги уже не ходят.Правда, я знаю здесь, неподалеку, четверых или пятерых рыбаков, которыепридутся вам по вкусу.

Не прошло и шести минут, как он привел с собой очень грязнуюи неряшливую, но весьма многочисленную компанию.

Ослепленные похотью, которая буквально пожирала нашивнутренности, мы, не раздумывая, сломя голову, бросились в это рискованноепредприятие. В самом деле, что могли сделать в этом уединенном полутемном местетрое женщин против десятка нахальных и возбужденных мужчин? Вдохновленныебогиней, которая всегда оберегает порок, мы мужественно встретили натиск.

— Друзья, — заговорила Олимпияпо-итальянски, — мы не захотели завершить экскурсию в святилище Венеры безтого, чтобы не принести ей жертву. Вы не хотите послужить ее жрицам?

— Почему бы нет? — с вызовом ответил один измужланов, задирая юбки Олимпии.

— Давай скорее изнасилуем их, — добавил второй,хватая меня.

Однако семеро оставшихся не у дел уже начали доставать ножи,и я поспешила убедить их, что при определенной ловкости каждая из нас вполнеможет принять сразу троих. Я подала пример: один овладел моим влагалищем,второму я подставила зад, третий член взяла в рот; мои подруги сделали то жесамое. Уставший Рафаэль стоял и наблюдал, как мы, словно солдатские шлюхи,обслуживаем эту толпу. Вы не имеете никакого представления о толщиненеаполитанских членов; хотя мы и обещали сосать третьего, ему пришлосьудовлетвориться ласками наших рук: ни одна из нас не смогла обхватить органгубами. Утолив первый приступ голода в одном месте, наши мужчины переходили кдругому, и в результате каждый из них совокупился с нами спереди и сзади ииспытал по меньшей мере три извержения. Полумрак, царивший в этих катакомбах,память о таинственных мистериях, происходивших здесь, сам вид наших партнеров —все это невероятно возбуждало нас, и мы, все трое, воспылали желанием совершитьчто-нибудь ужасное, Но как могли мы это сделать, будучи слабой стороной?

— У тебя есть с собой леденцы? — шепотом спросилая у Клервиль.

— Да, — ответила она. — Я никогда не выхожубез оружия.

— Тогда давай угостим наших рыцарей.

Олимпия, сообразив, о чем идет речь, объяснила недотепам,что сладости восстановят их силы. Я раздала снадобья — в такие моменты я любилаиграть роль радушной хозяйки, — и наши головорезы с удовольствиемпроглотили их.

— Еще разок совокупимся с ними, — прошептала мнеКлервиль, — когда смерть побежит по их жилам, выжмем из них последниесоки, которыми Природа явно их не обидела.

— Чудесно, — сказала я, — но вдруг ядпередастся и нам?

— Не позволяй им целовать себя в губы, пусть целуютдругие места, и никакой опасности не будет, — ответила Клервиль. — Ясто раз проделывала такие вещи и, как видишь, до сих пор жива-здорова…

Сильный характер этой женщины воодушевил меня, и никогда завсю свою жизнь я не испытывала более острого наслаждения. Мысль о том, что благодарямоему злодейству, мужчина, выйдя из моих объятий, тут же попадет в объятиясмерти, эта злорадная, эта дьявольская мысль довела меня до того, что япотеряла сознание в момент оргазма.

— Встаем и быстро уходим, — сказала я подругам,как только пришла в себя. — Не стоит оставаться в этом склепе, когда у нихначнутся конвульсии.