Между тем жуткая сцена продолжалась; Зерби, конечно, невернулся к жизни, но его палачи едва не скончались от удовольствия. Последнееизвержение Шарлотты произошло таким образом: она распласталась на холодевшемтеле пажа, супруг целовал ей клитор, а меня она заставила облегчиться себе врот. В виде вознаграждения за услуги я получила четыре тысячи унций, и мырасстались, пообещав друг другу в скором времени встретиться в болеемногочисленной компании.

Вернувшись домой, я рассказала сестрам о странных вкусах еговеличества короля Сицилии[103].

— Чудесно, — заметила Клервиль, — когда такиестрасти встречаются у тех, кого Природа выделила среди прочих умом, богатствомили властью.

— Но это же вполне объяснимо, — сказала Олимпия,которую мы называли только по имени, чтобы не скомпрометировать ее славнуюфамилию, — более того, нет ничего неестественного в том, что самыеизысканные формы наслаждения отличают людей, которые обладают даромисключительной проницательности или стоят выше других благодаря милостямфортуны, сделавшей их деспотами. Человек высокого интеллекта, обладающийвластью или богатством, наверное, не может наслаждаться так, как это делаютпростые смертные. Если он захочет сделать свои удовольствия более утонченными,он неизбежно придет к убийству, ибо убийство — высшая степень удовольствия: егодиктует сладострастие, убийство — это часть эротики, одна из прихотейэротического сознания. Человеческое существо достигает последней стадиипароксизма в плотских утехах только через приступ ярости; человек мечет громы имолнии, изрыгает ругательства, теряет всякое чувство реальности и меры, теряетнад собой контроль и в это критическое мгновение обнаруживает все признакибрутальности; еще один шаг — и он становится варваром, следующий шаг — и он делаетсяубийцей; чем больше в нем ума, тем изощреннее его мысли и поступки. И все-такиодно препятствие сдерживает его: он либо боится заплатить слишком большую ценуза свое удовольствие, либо опасается закона; избавьте его от этих глупыхстрахов посредством золота или власти, и вы толкнете его в мир преступлений,так как безнаказанность успокоит его, и ничто не остановит человека, еслипомимо богатого воображения он обладает неограниченными средствами.

— Тогда, — сказала я подругам, — мы троенаходимся в завидном положении: у нас есть огромные богатства, и Фердинандгарантировал нам абсолютную безнаказанность.

— Черт возьми! — воскликнула Клервиль. — Каквоспламеняет меня эта сладостная уверенность! — С этими словами шлюхазадрала свои юбки, расставила ноги, раскрыла пальцами нижние губки ипродемонстрировала нам пунцовое, наполненное жаждой и ожиданием влагалище,которое, казалось, бросает вызов всем мужским органам Неаполя.

— Я слышала, в этом краю водятся великолепныекопьеносцы, — продолжала она, — пусть Сбригани позаботится, чтобы мыне пропустили ни одного.

— Я еще вчера обо всем договорился, — заявил сгордостью наш услужливый спутник. — Заплатил нескольким поставщикам, итеперь каждое утро в вашем распоряжении будут две дюжины симпатичных молодцев ввозрасте от восемнадцати до двадцати пяти; я сам буду проверять их, и если,несмотря на мои строгие требования, вам попадутся негодные экземпляры, мы ихтут же отбракуем…

— Какие размеры ты заказал? — поинтересоваласьКлервиль, которую уже вовсю ласкала Раймонда.

— Вы не увидите ни одного меньше пятнадцати сантиметровв окружности и двадцати в длину.

— Постыдитесь, Сбригани! Такие размеры, может быть, исойдут для Парижа, но здесь, в Неаполе, где растут чудовищные члены… Что доменя, я ни за что не соглашусь на меньшее, чем двадцать сантиметров в обхвате итридцать в длину.

— Мы тоже, — в один голос заявили мы сОлимпией. — Пусть их будет меньше, но чтобы они были лучше…

— О чем вы говорите? — разволновалась Клервиль. —Я не вижу причин уменьшать их число. Напротив, кроме качества я требуюколичество. Поэтому, Сбригани, я прошу тебя доставлять нам каждое утро тридцатьмужчин с размерами, о которых я уже говорила. Это будет по десять на каждую.Скажем, мы совокупимся с каждым по три раза — большего мне и не надо, хотялюбая из нас, прежде чем выпить утреннюю чашечку шоколада, в состоянии загнатьдесятерых скакунов. С тобой разговаривает женщина, которой легкая утренняяразминка не помешает совершить в течение дня множество непристойностей; в самомделе, ведь только хорошенькая каждодневная плотская встряска помогаетподдерживать нужное похотливое состояние, а для чего еще созданы мы, как не дляплотских утех?

Вместе с этими последними словами возбужденная до пределаблудница изверглась в объятиях Раймонды.

— Пока ваши указания будут выполнены, — сказалСбригани, — посмотрите, может быть, эти лакеи устроят вас; мне кажется, ихразмеры вам подойдут.

Тут же появились шестеро хорошо оснащенных громил ростомоколо ста восьмидесяти сантиметров.

— Клянусь своей куночкой, — проговорила Клервиль,чьи юбки все еще были задраны до груди, — это то, что нужно! Дайте мнепощупать их. — Но ни одна из этих дубин не вмещалась в обе ееладони. — Да, милые подруги, здесь есть, чем поживиться. Выбирайте сами, ая оставляю себе вот эту парочку.

— Одну минуту, — вмешался Сбригани. —Позвольте мне упорядочить ваши удовольствия: здесь нужна спокойная, увереннаярука, а вы все ошалели от похоти.

— Он прав, совершенно прав, — согласилась Клервиль,тем не менее поспешно сбрасывая с себя одежду, — пусть он возьмет на себявсю организацию, а я тем временем подготовлюсь.

— Начнем с вас, Клервиль, — сказалСбригани, — вы, кажется, больше всех торопитесь.

— Еще раз ты прав, — подхватила наша сестрица. —Не знаю, что за воздух в этом городе, но я никогда не чувствовала себя такойраспутной, как здесь.

— Он насыщен частичками азота, серы и битума, —заметила я с ученым видом, — поэтому так возбуждает нервную систему ипроизводит такое необычное волнение в душе и теле. Я тоже почувствовала, чтоздесь, в Неаполе, веду себя более жестоко.

— Хотя я более, чем вы, привычна к этомувоздуху, — вставила Олимпия, — потому что Неаполь и мой родной городнаходятся недалеко друг от друга, тем не менее меня также не на шутку волнуетэта атмосфера.

— Тогда будем дышать побольше, — улыбнулсяСбригани. — А теперь, уважаемые шлюхи, приступайте к делу и рассчитывайтена мою помощь. Для начала хочу предложить вам такой вариант: начинает, как яуже сказал, Клервиль; но хотя она уже и так сгорает от желания, мы разожжем егоеще сильнее. Ты, Жюльетта, возьмешь этот прекрасный член, который выбрала твояподруга, и потрешь его о ее нижние губки и клитор, только пока не вставляйвнутрь. Вы, Олимпия, будете нежно щекотать вход во влагалище нашей пациентки —раздразните, распалите его как следует, приведите его в ярость, а когда ееглаза загорятся от гнева, мы удовлетворим ее; она должна лежать в объятияходного из этих юных сеньоров: одной рукой он сможет массировать ей заднюю норку,другой — ее соски и одновременно целовать ее в губы. Чтобы еще больше возбудитьнашу подругу, мы вложим ей в руки по одному члену: один она вставит в вагинуРаймонды, другой — Элизы; а двое оставшихся будут сношать вас обеих на глазахКлервиль. Вот тогда ее душа будет довольна.