Своей дерзкой политикой, направленной на интернационализацию конфликта, Тито, конечно, спровоцировал усиление травли по отношению к себе и своим товарищам, режиссером которой был Сталин. В соседних государствах-сателлитах начиная с 1948 и 1949 гг. организовали ряд «сфабрикованных процессов» против видных местных политиков, которых обвинили в титоизме и осудили на смерть или на длительное заключение. В Польше, как уже было сказано, сместили Владислава Гомулку, которому посчастливилось попасть в тюрьму. Министр иностранных дел Венгрии Ласло Райк, болгарский партийный лидер Трайчо Костов и албанский – Кочи Дзодзе закончили жизнь перед расстрельным взводом или на виселицах[1287]. Конечно, при этом их обвинители раскрыли страшные заговоры, которые подозреваемые якобы устраивали вместе с Тито во время войны и после ее окончания, и тем самым оправдывали травлю Югославии. В московском журнале Новое время писали: «Судебный процесс против Ласло Райка являлся также и судебным процессом против Тито, Ранковича, Карделя и других фашистов в Белграде. Эти люди всеми силами пытаются остановить развитие истории. Только никому еще не удавалось это сделать. Процесс против Райка и его прихвостней раскрыл многочисленные случаи шпионажа и интриг против демократических государств и, в особенности, показал, какую роль играют Тито и Ранкович в политической и военной стратегии и почему они возглавляют проект, цель которого – насильственным путем свергнуть демократические народные режимы в Восточной и Южной Европе»[1288]. «Открытия», обнародованные на процессе Райка, дали заместителю министра иностранных дел А. А. Громыко благоприятную возможность расторгнуть 28 сентября 1949 г. «Договор о дружбе, взаимопомощи и сотрудничестве», заключенный между Тито и Молотовым в апреле 1945 г. В конце октября из Москвы был изгнан по обвинению в «шпионской деятельности» югославский посол Карло Мразович, а через месяц и поверенный в делах, хотя формально дипломатические отношения разорваны не были. Конечно, этому примеру последовали все государства-сателлиты, кроме Албании, с которой Югославия сама разорвала отношения [1289].

На третьем и последнем совещании Информбюро, состоявшемся в Венгрии 16–19 ноября 1949 г., Тито и его товарищей в бессильной ярости объявили преступниками, поскольку не могли их ликвидировать. Резолюция, опубликованная в связи с этим в годовщину II сессии АВНОЮ, имела красноречивое название: «Югославская компартия во власти убийц и шпионов». В ней говорилось: «Борьба против клики Тито – интернациональный долг всех коммунистических и рабочих партий»[1290]. Конечно, члены Информбюро не ограничились словами. Тито говорил, что в следующие годы в государствах, входивших в Информбюро, и в Советском Союзе организовали 98 шпионских центров, задачей которых было посылать «ежечасно диверсантов в Югославию». В Венгрии, Румынии, Болгарии и Албании существовали специальные лагеря, где проходили подготовку специалисты по шпионажу, саботажу и вражеской пропаганде. Ставилось целью внедрить этих людей в Югославию и таким путем доказать, что население оказывает спонтанное сопротивление «титоистскому полицейскому государству»[1291]. Границы Югославии со странами-сателлитами стали, можно сказать, непроходимыми, из-за вторжений партизанских групп на них постоянно происходили вооруженные инциденты. По югославским данным, с 1948 по 1953 г. произошло 7877 пограничных инцидентов, в их числе 142 вооруженных столкновения, в которых принимало участие более 600 вражеских агентов[1292]. Еще большую опасность представлял Триест, где сталинский агент Витторио Видали развернул мощную антиюгославскую пропаганду и создал шпионский центр, пользовавшийся недостаточной охраной границ в этом регионе, ведь Свободная территория Триест была разделена на англо-американскую и югославскую административные зоны. Видали вместе со своими итальянскими и югославскими пособниками под защитой англо-американских властей развил лихорадочную антититовскую активность и даже намеревался организовать путч в югославском военном флоте. По плану, провалившемуся благодаря бдительности УГБ, его приверженцы должны были захватить Сплит, а затем призвать на помощь советские корабли[1293].

Сэр Чарльз Пик, у которого состоялся долгий разговор с маршалом в начале ноября 1949 г., сообщил из Белграда, что Тито и его товарищи находились в осадном положении. При этом он не мог не отметить, что Тито был в состоянии нервного напряжения, хотя и старался, как обычно, сделать вид, что у него хорошее настроение. Факт, что встреча состоялась в одном из залов виллы в Дединье, окна которого были заложены, сам по себе свидетельствует о том, в какой атмосфере скрытности жил югославский премьер. Тем не менее он старался убедить своего собеседника, что спокоен насчет будущего и не верит в возможность прямой агрессии со стороны Сталина. По его мнению, он был мудрее, чем Гитлер, и лучше понимал реальность. Но его слова не смогли развеять сложившегося у посла впечатления, что Тито скрывает значительно больше мыслей, чем высказывает[1294].

Естественно, югославы не сидели сложа руки, уже в октябре 1949 г. они начали устанавливать тайные контакты с американцами, о чем свидетельствует состоявшийся в Нью-Йорке разговор Карделя, Джиласа, Велько Мичуновича и Владо Поповича с заместителем главы ЦРУ Алленом Даллесом. Последнему пообещали передать сведения о советских «точках» в Западной Европе, а взамен получили информацию из документов гестапо, захваченных американцами в Германии. Позднее, в ноябре 1950 г., Влатко Велебит заключил формальный договор с Франком Виснером, руководившим отделом секретных операций в Управлении по координации политики в ЦРУ. Чтобы доказать свою готовность к сотрудничеству, югославы сделали американцам драгоценный подарок: самый современный советский самолет МиГ-15, который вынудили во время разведывательного полета приземлиться на их территории недалеко от Загреба. Вскоре американцы их отблагодарили. От одного «белого русского», своего агента, они узнали, что начальница отдела кадров министерства иностранных дел вместе со своим любовником – шифровальщиком посылает в Москву секретные депеши, предназначенные для Вашингтона, которые Кардель начиная с 1949 г. из предосторожности писал собственноручно. Тито и его товарищей настолько потрясло это известие, что они разместили на пятом этаже здания Министерства иностранных дел особый отдел УГБ, что привело в дальнейшем к нежелательным последствиям, поскольку дало возможность Ранковичу решающим образом воздействовать на югославскую внешнюю политику[1295]. По утверждению Дедиера, в то время Тито часто встречался в Белграде с высшими функционерами ЦРУ и договаривался с ними о совместных акциях. Конечно, это не осталось тайной для Советского Союза[1296]. К тому же сторонники Тито развернули энергичную пропагандистскую кампанию, чтобы укрепить во взглядах тех членов коммунистических и социалистических партий, которые были готовы встать на их сторону. Их деятельность охватывала прежде всего Италию и Францию, частично Бельгию и Германию, а также Индию и Индонезию. «Наши связи с социалистами развиваются хорошо», – сообщал Владимир Дедиер Тито из Парижа в середине декабря 1951 г. И добавлял несколько слишком оптимистически: «Это страшный удар для русских»[1297].