«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вотудивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» —«Поправей-то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимокоторого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустиласьуже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский соннепреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? — не забыть. Как с государемговорить буду? Нет, не то — это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас— кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще яподумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малыйДенисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь — государь тут. Как он на менясмотрел, и хотелось ему что-то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Даэто пустяки, а главное — не забывать, что я нужное-то думал, да. На — ташку,нас — тупить, да, да, да. Это хорошо». — И он опять упал головой на шею лошади.Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!.. Руби! Что?…»заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростовуслыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов.Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На томместе, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, ипо всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более иболее усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог ихразобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!

— Что это? Ты как думаешь? — обратился Ростовк гусару, стоявшему подле него. — Ведь это у неприятеля?

Гусар ничего не ответил.

— Что ж, ты разве не слышишь? — довольно долгоподождав ответа, опять спросил Ростов.

— А кто ё знает, ваше благородие, — неохотноотвечал гусар.

— По месту должно быть неприятель? — опятьповторил Ростов.

— Може он, а може, и так, — проговорил гусар,— дело ночное. Ну! шали! — крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.

Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой померзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосоввсё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвеститолько несколько-тысячная армия. Огни больше и больше распространялись,вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые,торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него:Vive l`empereur, l`empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалосьтеперь Ростову.

— А недалеко, — должно быть, за ручьем? —сказал он стоявшему подле него гусару.

Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, ипрокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, ииз ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигурагусарского унтер-офицера.

— Ваше благородие, генералы! — сказалунтер-офицер, подъезжая к Ростову.

Ростов, продолжая оглядываться на огни икрики, поехал с унтер-офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии.Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантамивыехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии.Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам,прислушиваясь к тому, что говорили генералы.

— Поверьте, — говорил князь Долгоруков,обращаясь к Багратиону, — что это больше ничего как хитрость: он отступил и варьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.

— Едва ли, — сказал Багратион, — с вечера я ихвидел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, — обратилсякнязь Багратион к Ростову, — стоят там еще его фланкёры?

— С вечера стояли, а теперь не могу знать,ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, — сказал Ростов.

Багратион остановился и, не отвечая, в туманестарался разглядеть лицо Ростова.

— А что ж, посмотрите, — сказал он, помолчавнемного.

— Слушаю-с.

Ростов дал шпоры лошади, окликнулунтер-офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысьюпоехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко ивесело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опаснуютуманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы,чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал егослов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь,принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя своиобманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельскихогней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собойчто-то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу.Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, илипересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дорогебыло безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел замной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к томуместу, где с вечера стоял французский пикет.

— Ваше благородие, вот он! — проговорил сзадиодин из гусар.

И не успел еще Ростов разглядеть что-то, вдругзачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будтожалуясь на что-то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружьене выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопомпоехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разныетоны запели пули где-то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же,как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну-ка еще, ну-ка еще!» говорил в егодуше какой-то веселый голос. Но выстрелов больше не было.

Только подъезжая к Багратиону, Ростов опятьпустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.

Долгоруков всё настаивал на своем мнении, чтофранцузы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.

— Что же это доказывает? — говорил он в товремя, как Ростов подъехал к ним. — Они могли отступить и оставить пикеты.

— Видно, еще не все ушли, князь, — сказалБагратион. — До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.

— На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же,где был с вечера, — доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька ине в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное,звуками пуль.

— Хорошо, хорошо, — сказал Багратион, —благодарю вас, г. офицер.