Вследствие чего Флора заметила, впрочем не безгордости за свое наследство, что тетушка мистера Ф. сегодня очень оживлена и,пожалуй, им пора уходить. Однако тетушка мистера Ф., оживляясь все больше,приняла это предложение в штыки и уходить наотрез отказалась; присовокупив, вдовольно оскорбительном тоне, что если «Он» (подразумевался все тот же Кленнэм)желает от нее избавиться, так пусть вышвырнет ее в окно, и выразив своепламенное желание увидеть, как это «Ему» удастся.

Спас положение опять-таки мистер Панкс, нетерявшийся ни при каких обстоятельствах, особенно если эти обстоятельствагрозили затруднить патриаршее плаванье; он потихоньку нахлобучил шляпу,потихоньку выскользнул за дверь и потихоньку вернулся в контору, успевискусственным образом приобрести такой цветущий вид, словно провел за городоммесяц или два. «Помилуй бог, сударыня! — воскликнул мистер Панкс, запустив всюпятерню в волосы, как бы от изумления, — вас ли я вижу? Здравствуйте,здравствуйте! Вы прекрасно выглядите. Какая приятная встреча! Позвольтепредложить вам руку, сударыня, и мы с вами немного пройдемся вдвоем; надеюсь,вы мне не откажете в этой чести!» И он галантно, но решительно повел тетушкумистера Ф. к наружной лестнице. Мистер Крсби не спеша поднялся со своего местас таким видом, будто он сам все это проделал, и двинулся следом за ними; Флораже, покидая контору последней, успела с наслажденьем шепнуть своему бывшемупоклоннику, что чаша жизни допита ими до дна, и дала понять, что покойныймистер Ф. был горьким осадком на дне этой чаши.

Оставшись один, Кленнэм задумался о своейматери и о Крошке Доррит, и тут вновь зашевелились в нем прежние догадки иподозрения. Снова и снова перебирал он все это в уме, в то же время машинальнопродолжая заниматься своим делом, как вдруг ни бумаги упала тень, и он поднялголову, чтобы посмотреть, в чем причина этого явления. Причина была в мистереПанксе. Сдвинув шляпу на затылок (можно было подумать, что это его жесткиеволосы вдруг распрямились, точно пружины, и отбросили ее назад), сверляКленнэма черными бисеринками глаз, обгрызая ногти на правой руке, а левую держапро запас в кармане, мистер Панкс стоял за стеклянной перегородкой, и тень еголожилась на книги и документы.

Мистер Панкс вопросительно качнул головой,осведомляясь, можно ли снова войти. Кленнэм в ответ утвердительно кивнул.Мистер Панкс вплыл в контору, пришвартовался к письменному столу, облокотилсяна него, чтоб не снесло течением, и начал разговор с того, что фыркнул изапыхтел.

— Ну как, утихомирилась тетушка мистера Ф.? —спросил Кленнэм.

— Вполне, сэр, — отвечал Панкс.

— Я имел несчастье заслужить весьманеприязненное отношение этой дамы, — сказал Кленнэм. — Не знаете ли почему?

— А она сама знает?

— Не думаю.

— И я не думаю.

Мистер Панкс достал свою записную книжку,раскрыл ее, снова закрыл, бросил в шляпу, стоявшую рядом на столе, и заглянултуда — посмотреть, как она лежит; все это с выражением крайнейсосредоточенности.

— Мистер Кленнэм, — начал он снова. — Я желалбы получить некоторые сведения, сэр.

— О делах фирмы? — спросил Кленнэм.

— Нет, — сказал Панкс.

— Тогда могу ли я спросить, о чем, мистерПанкс? Если, конечно, вы желаете получить эти сведения от меня.

— Да, сэр, от вас, — сказал Панкс. — Вопрос втом, согласитесь ли вы мне их дать. А, Б, В, Г, Д. Да, Де, Ди. До. В алфавитномпорядке. Доррит. Вот вам фамилия, сэр.

Мистер Панкс издал уже знакомый нам звук ипринялся за ногти левой руки. Артур смотрел на него выжидательно; он смотрел наАртура так же.

— Я вас не понимаю, мистер Панкс.

— Это фамилия, которая меня интересует.

— А что именно вас интересует?

— Все, что вы можете и захотите мне сказать. —Этот исчерпывающий перечень интересов мистера Панкса был подкреплен усиленнымдействием всего машинного отделения буксира.

— Я должен сказать, вы меня удивляете, мистерПанкс. Весьма странно, что вам пришло в голову обратиться ко мне с такимвопросом.

— Что ж, что странно, — возразил Панкс. — Деломожет быть очень странным, но от этого оно не перестает быть делом. Корочеговоря, речь идет о деле. Я человек деловой. Что мне еще делать на этом свете,если не заниматься делами? Решительно нечего.

Кленнэм внимательно посмотрел на своегособеседника, словно невольно усомнившись в том, что этот сухой и жесткийчеловек говорит всерьез. Перед ним была все та же физиономия, как всегданебритая и грязная, как всегда выразительная и подвижная, но он не уловил наней никаких признаков насмешки, чудившейся ему в голосе.

— Только чтоб не было недоразумений, — сказалПанкс, — заметьте себе сразу: моего хозяина это дело не касается.

— Вы называете своим хозяином мистера Кэсби?

Мистер Панкс кивнул.

— Да, он мой хозяин. Представьте такой случай.Скажем, в доме у хозяина я слышу фамилию — фамилию молодой особы, которойжелает помочь мистер Кленнэм. Скажем, эту фамилию называл хозяину Плорниш изПодворья. Скажем, я иду к Плорнишу. Скажем, задаю ему вопрос с деловой целью.Скажем, Плорниш, хоть должен квартирную плату за шесть недель, отвечать нехочет. Скажем, и миссис Плорниш отвечать не хочет. Скажем, оба ссылаются намистера Кленнэма. Возможен такой случай?

— Дальше.

— А дальше, сэр, — отозвался Панкс, — скажем,я иду к нему. И вот, скажем, я пришел.

Тут деловой человек, пыхтя, отступил на шаг(дал задний ход, сказали бы мы о буксире), словно с тем, чтобы открыть дляобозрения свой закопченный корпус, а потом снова пошел на абордаж, попеременнозаглядывая то в шляпу, где лежала записная книжка, то в лицо Кленнэму.

— Мистер Панкс, отнюдь не посягая на вашитайны, мне все же хотелось бы кое-что себе уяснить. Позвольте задать вам двавопроса. Во-первых…

— Стойте! — прервал его Панкс, подняв кверхугрязный палец с обкусанным ногтем. — Уже знаю: «Каковы ваши побуждения?»

— Вы угадали.

— Побуждения добрые, — сказал Панкс. — Кхозяину отношения не имеют, объяснены пока быть не могут, показались бы сейчаснелепыми, но — добрые. Могут послужить на пользу молодой особе по фамилииДоррит, — продолжал Панкс, не опуская предостерегающе поднятого пальца. —Считайте, что побуждения добрые.

— Тогда второй и последний вопрос: что выхотите узнать?