Ревнителей провели, как детей. Да и он тоже хорош, с дуру повелся на их просьбы, особенно с этим молодым офицером, к тому же взятым под личное покровительство.

Тут же открыв виртуальный экран поступивших сообщений на своем коммуникаторе, он отыскал затребованную от ревнителей справку по Саломатину, которую так и не удосужился прочитать, и пролистал ее в самый конец:

«…основанием для проведения интенсивного допроса второй степени послужило наличие достаточных данных полагать, что имеет место укрывание лица, являющегося носителем информации класса «Кровь», и также имеются основания полагать, что допрошенное лицо может выдавать себя не за того, кем в действительности является…

По результатам применения допроса второй степени испытуемый впал в кому, на внешние раздражители не реагирует…»

Император вновь тяжело вздохнул. Он не сомневался, что эта информация вскоре станет достоянием общественности. С тоской поглядел на малую гостиную, где сейчас томилась в неведении так и не распробованная им новенькая фаворитка. Тут уже не до удовольствий. И принялся отдавать очередные распоряжения.

– Приказываю взять под арест директора Комитета ревнителей власти. Немедленно. На семь утра назначить совещание. Пригласить ответственных за работу с прессой, корпорациями и старших большинства в обеих палатах парламента. Весь малый совет в полном составе.

Во вторую очередь вызвать представителей из генштаба. Тема доклад о начале блокады планеты Ворон. Отвлечь от надвигающего скандала нас может только очередная победоносная заварушка. В третью – пригласить наследного принца и членов самых влиятельных кланов из первой десятки ближнего круга. Потом пригласить весь финансовый блок в полном составе.

В-четвертых, подготовить заявление для прессы о моем отбытии куда – придумай сам. В-пятых, собрать мою особую группу для кризисного управления. Это все, Евгений. Иди, мне надо немного побыть одному.

Дождавшись, когда верный порученец выйдет и захлопнет за собой дверь, император лично подошел и запер ее на засов. Затем на стене слева от входа он нащупал панель управления и активировал режим «Паника». Комната полностью окуталась непроницаемым слоем белого шума. Включились все возможные подавители и глушилки.

– Тень! – Тихо позвал император, убедившись, что никто не сможет подсмотреть его секрет.

– Здесь. – Из границы света и темноты возникла щуплая фигура воина, одетого в дымчатую броню и вооруженного парой катан, притороченных за спиной, помимо обычного вооружения.

– Ты слышал наш разговор?

– Да, повелитель.

– Телепортатор заряжен?

– Я готов выполнить любой ваш приказ.

– Директор Комитета ревнителей власти. Он подвел меня. И у меня нет уверенности, что его смогут арестовать…

Ни слова не говоря, воин отступил обратно в область сумрака и бесшумно испарился.

* * *

В этот раз Андрей очнулся вообще непонятно где. Вокруг не было ничего. Пустота. Словно он попал в какой-то загробный мир. Не было ни боли, ни, что еще более странно, – никаких ощущений. Просто серая пелена. Сил пошевелиться или закричать тоже не было.

Внезапно мир вокруг мгновенно почернел, оставив около лица Андрея маленькую светящуюся точку. Точка немного покружила вокруг глаз Андрея и затем развернулась в послание:

«Критическая угроза жизни объекта. Средства для спасения отсутствуют. Это говорит Возвеститель. Я не разумен. У меня нет воли и способностей. Я отражение образа силы своих создателей. Ресурсов для активации силы недостаточно. Боритесь. Скоро вам будет больно, очень больно, но пока вы боретесь, вы будете жить…»

Вновь мир окрасился в серые тона. И сквозь эту пелену на Андрея сначала медленно, а потом все активнее стали обрушиваться образы. А с видениями пришла боль. Боль была терпимой, но невероятно выматывающей. Попытки абстрагироваться, отвлечься от болезненного зуда успеха не принесли. Мозг судорожно бился в тщетных попытках ослабить подступающую боль, как вдруг Андрей понял, что может увидеть себя со стороны.

Его тело оказалось жестко зафиксировано на металлическом ложе и опутывалось десятком проводов и трубочек. Рядом стояли странные люди в белых халатах и неспешно производили какие-то манипуляции, от чего волны боли то усиливались, то ослаблялись. Потом до Андрея стал доходить и смысл их разговоров.

– Открывание глаз?

– Отсутствует.

– Двигательная функция?

– Тоническое сгибание на боль.

– Речь?

– Отсутствует.

– Коллеги, как ни прискорбно, наш подопытный, скорее всего, находится в глубокой коме или близко около нее.

– Значит, весьма вероятна гибель коры головного мозга?

– Пишите в отчете: состояние коматозное, но отзывчивое – пациент не отвечает на раздражители, но при использовании болевого воздействия второй степени присутствуют реакции, такие, как сокращение мышц или учащенное сердцебиение…

Для Андрея увиденное походило на скверный сюжет непонятного мистического триллера, где герой умер и стал привидением, сам того не осознавая. Так и тут, Саломатин понимал, что люди не замечают его отчаянных попыток докричаться до них. И даже загадочная сила не в силах ему была помочь, лишь предлагала бороться…

Тут изображение вновь смазалось и перенеслось в некий кабинет некого чиновника. Кто это был и почему Андрей сейчас это наблюдал, было решительно непонятно. Но только до тех пор, пока дверь в этот кабинет не распахнулась от рывка и в кабинет не вбежало семь категорично настроенных военных. Четверых Андрей узнал сразу.

Это были элитные гвардейцы из особого жандармского корпуса, в своих отличительных алых бронескафандрах. Еще двое походили на оперативников-волкодавов в матовых коконах силовой защиты и с игольниками наперевес. А вот последний был Андрею смутно знаком, но не лицом, а повадками и моторикой.

– По воле императора, вы арестованы… – Большего старший из жандармов сказать не успел. Из рук директора Комитета ревнителей власти, а это был именно он, скользнули четыре багровых протуберанца, и элитные воины мешками попадали на пол, не в силах защититься от этой угрозы.

Но двое оперативников оказались проворнее, они почти синхронно прыгнули к арестовываемому, на ходу отбрасывая бесполезные игольники. Ведь выстрелы не смогли пробить непонятную защиту ревнителя. В их руках оказались короткие жезлы боли. Могучее оружие для парализации и захвата жертвы. Протуберанцы директора бессильно заскользили по матовой защите доспехов оперативников. А ответное излучение генераторов боли, видимо, пошатнуло его защиту. Ему стало очень больно. Там, где скользили невидимые лучи боли, кожа вспучивалась пузырями и покрывалась ожогами. Казалось, судьба чиновника предрешена.

Но ревнитель вновь смог удивить. Свернув протуберанцы, он взорвался в стремительном ускорении, ловко увернулся от соприкосновения с раскрывшимися для захвата интеллектуальными наручниками и сокрушительно пробил в область сердца одному из оперов, вмяв грудную клетку вместе с броней. Затем он ушел от выпада другого, укрывшись раненым. Следом директор стремительно выхватил из какого-то потайного кармана узкий стилет, судя по матовому серому цвету – изготовленный из высокопрочной керамики, и вонзил его в шею второму, пробив сочленение брони в самом уязвимом месте – стыке доспеха и бронешлема.