Если главный учёный уже отчаялся на него смотреть, нашёлся тот, кому важно было это сделать.

Двери в лабораторию приоткрылись, рассеивая тень на фигуре, что их толкала. Порог переступила нога, несомненно человеческая. Неприметные кеды, синеватые брюки, никак не вписывались в образ нэогара. Не спеша проследовала вторая, издав в тишине негромкий стук. На гостя отвлёкся лишь один нэогар, и то не Чан. Увидев вошедшего человека, как глаза, так и лицо работника утонули в шоке; и шок этот не наглость бывшего раба вызвала. Шок оттенял страхом.

Следующая пара шагов, пошатнувшая низ рубашки в сине-белую клетку, привлекла внимание ещё пары нэогаров, не сумевших разнообразить реакцию на гостя. Выше застёгнутого доверху воротника виднелся подбородок, чья форма и даже кожа напоминала императора. Но разглядеть рот мешала густая тень, что отбрасывали, казалось бы, совсем недлинные тёмные волосы. Их цвет, и даже то, как они лежали, отдалённо походило на Вэнтэра. Хотя становилось понятно: это, скорее всего, был не он.

Беззаботно пройдя мимо спины занятого и умом, и руками Чана, человек, чей рост был немного ниже императорского, наконец привлёк его внимание. Обернувшись в след нацеленному на колбу с Вэнтэром мальчишке, главный технолог присоединился к остальным, что уже давно изумлялись. В гробовой тишине самоуверенный ребенок, наконец, подступил к телу, к последнему телу владыки. Подняв голову достаточно высоко, чтобы взглянуть на лицо бездыханного покорителя, гость позволил свету растворить тень. Даже чертами лика этот мальчик походил на того, чьё тело коротало время в зелёной жиже. Его глубокие голубые глаза заинтересованно смотрели на закрытые имперские. Его рот, изогнутый безрадостной ухмылкой, испустил первые слова в окружении немых нэогаров:

– Всё ж таки ты помер, Вэнтэ…– тихой тоской молвил он.

– К…кукольник? – преодолев ком в горле, выдавил Чан в спину мальчишке. – Как… откуда вы здесь? – небывало растерянно, вопросил он.

– Здесь с коридора, а в коридоре с холла, – усмехнувшись, ответил кукольник, развернувшись к профессору. На его лице, не прекращая, блестела ухмылка, довольно слабая, но всё же заметная.

– Я… и представить не мог, что вы снова покажитесь в Империи.

– А я не мог представить, что Вэнтэра убьют. Это до сих пор в голове не умещается, – слегка растянув края губ, поделился гость.

– Теперь, вы хотите занять трон? Вы намерены мстить?

– О нет, ты же знаешь, я не стремлюсь гробить время на чужие проблемы, – разговаривая будто с давним другом, совершенно спокойно, вечно улыбаясь и часто посмеиваясь, ответил подросток. – А месть – не то, чего бы от нас хотел Вэнтэр. Его бы унизило, отмщение от чужих рук.

– Что? Но почему? Его подло убили, против него сражались вдвоём, ему не оставили шанса выжить! Уверен, он сейчас больше жизни, мечтает об отмщении! Я ради этого покидаю Империю, я намерен собственноручно истребить людей! Как за императора, так и за Джаина! – разошёлся профессор.

Кукольник молча похихикал, даже не разинув рта. Добро улыбаясь, мальчишка спросил:

– Скажи, ты бы стал мстить за самоубийцу? – чем заметно удивил учёного. – Не думаю. Тогда, зачем мстить за Вэнтэра? Да и Джаина кстати. Они оба хотели своей смерти, оба понимали её неизбежность и, что занимательно – умерли, оставшись довольными. Я жил среди людей с того момента, как женщины налегли на роды. И поверь, Джаин умер благородно, а главное – радостно.

Чан лишь сильней впал в пучину смятения; его растеряли слова ребёнка. Но собравшись с мыслями и памятью, технолог возразил:

– Не вы были с императором, в момент его смерти! Не вам знать, что он говорил и как себя чувствовал! С ним был я! И всё это, известно мне, – настойчиво подчеркнул нэогар.

– Верно. Но будь уверен, Вэнтэр хотел умереть. Его жизнь в последнее время представляла смесь усталости и проблем, а под конец и проигрышей, чего он всегда стыдился. Ты ведь тоже хорошо его знаешь. Захотел бы он выжить – предпринял бы всё, что только возможно, – неизменно простодушно толковал кукольник, улыбаясь левым углом рта. – Приказал бы вернуть себя в старое тело, потребовал немедленной операции, или ещё что-нибудь, уж Вэнтэр горазд придумывать, – хмыкнув, ляпнул гость. – Ну а в случае неудачи, в лучших своих традициях – прихватил бы тебя с собой, прямо в Ментальный мир. Уж если я не знаю его лучше, чем он сам себя знает, его не знает никто, – пожав плечами под смеющийся выдох, загнул ребёнок. – К тому же, его императорство оставил мне послание, которое никому не хватило глаз заметить, – вынув из кармана сложенный листок, некогда исписанный Вэнтэром, сообщил мальчишка. – Тут он, в принципе, подтверждает мои догадки.

Гость протянул листок Чану, который взял, и развернул бумагу, с неким переживанием. Недолго побегав по строкам записки, нэогарские глаза вернулись к человеческим.

– Это… это ведь его завещание! Последняя воля императора…– чуть ли не шёпотом, молвил он. – И вы – должны быть следующим… следующим императором!

– Он лишь намекнул, что не против, но не сказал, что желает этого, – стандартно ухмыляясь, ответил кукольник. – Так что я не стану новой грелкой его хрусталю.

Мальчишка забрал найденную записку, и сложив – вернул в карман. Как раз в этот момент, около дверей, послышался грохот и свист, залетевшего в цех заместителя. Кан, отшагнув от входа лишь одной ногой, вытаращился на удивлённого мальчика ещё внимательней, чем вся лаборатория на Кана.

– Кукольник… ты правда здесь! – восторженно объявил он, проблёскивая радостью сквозь шок.

– Опа, и кто меня спалил? – в уже привычной улыбающейся манере, ответил человек.

– Поверить не могу, это и правда ты! – с ещё большим восторгом, воскликнул нэогар.

– Я кстати очень рад, что ты сам спустился. Уже забоялся нужды тащиться наверх, – зашагав к заместителю, язвил кукловод. – Вэнтэр ведь так и не установил лифт? Любитель мучить мои ноги…

– Нам столько нужно обсудить, твой возврат настоящее чудо!

– Только не вынуждай обходить все лестницы, давай в музее посидим…– наигрывая усталость, не отказался человек от загнутой левой губы. – А что с тобою, Чан, – у самых дверей обернулся к профессору мальчик, – я не вправе запрещать тебе мстить. Но если хочешь быть правда полезным – лучше останься на месте, и помогай своему дому, – истинно добро предложил кукольник, покидая «Грааль науки» следом за заместителем.

Оставшись в окружении нэогаров, почти смирившихся с возвращением удивительного человека, технолог погрузился в раздумья, медленно вернувшись в кресло.

Белый дворец, печально известный прикрытием истребленного бункера, не сочли зданием первой важности; внутри него не вели восстановительных работ, и пока даже не готовились. От этого, среди целых внутри, но подбитых снаружи стен, было совсем мало людей. Сейчас работникам там нечего было делать, зато капитаны «Реокрацу» и весь государственный совет Евразии, по старой традиции проводили собрание во дворце, сменив только место – с тронного зала на комнату, где королевская семья могла, как коротать вечера слушая живую музыку,