она, после всего, делась? Ни в одной стороне баронесса не виднелась, хотя в пустыне было много дюн любых размеров; спрятаться можно было как минимум в половине из них. Оглядев фронт с целью найти королеву, капитан заметила, что война уже, вроде как, закончилась. Она лениво развернулась, и зашагала в сторону родной Евразии; туда, где оставила Шестую. Но предпоследний капитан вскоре выбежала за грань Авангардного города и, скинув нэогарский шлем –крикнула:

– Л-и-р-а, мы побед-и-л-и! Не знаю почему, но последнее сопротивление замертво упало, не успела я и новую парочку прибить, – пригнувшись к уставшим коленям, выдохнула счастливая девица. Её лицо покрылось капельками пота, вызванного и эмоциями, и духотой внутри каски, что она убрала под плечо. Лира радостно улыбнулась, испустив мимолётный расслабленный выдох. Но выше её милого изгиба уст блестели беспокойные глаза, полные некой тоски, сожаления. Любой, кто плохо знал жизнерадостную девушку, не заметил бы её опечаленный взор, но Шестая, видевшая Лиру буквально каждый день, ещё издали подметила тень грусти. Наконец, добежав до шагавшей по пока не освоенным землям Третьей, шестая, встав сбоку, откровенно спросила:

– Ну и что это такое? Где радость?

– Я рада, правда. Просто, переживаю… я сама сражалась с императором; его Кулак величайшее из созданных чудес. Одолеть его… единственное чудо, громче Кулака, – снова натянув милую улыбку под тоскливые глаза, молвила девица.

– Ах, вот как. Ну что ж, твои чудеса на Кулаке не окончатся, – хмыкнула шестая, хлопнув Лиру по плечу. Девица вовсе не хотела приложить столько сил, но будто специально рукой развернула третью, лицом к горизонту Империи. Довольный взор Шестой был устремлён туда ещё во время её слов, туда же он направлялся сейчас. Но теперь, вместе с ней туда смотрела Лира, чьё лицо расплылось в бескрайнем восторге. Широкая искренняя улыбка, намокшие слезами радости глаза, перехваченное дыхание – впервые разом вызвал Кир, сидя на спине Спидрайдэра, что остановился в пяти метрах от третьей в «Реокрацу». Его израненное тело меркло под осчастливленным лицом, и сжатой в кулак легендарной перчаткой, что он держал как можно выше.

Вместе с Лирой, этот великий момент триумфа увидел любой человек, укрытый в подземельях Евразии. Символ самой тирании – эмблема холодной власти, что воплощение людских проблем носило не снимая, теперь победоносно преподнёс родному народу герой, вырвавший ключ к жизни самозваного нэогара.

Исторический миг победы над бездушным владыкой был показан на каждом мониторе лаборатории Герда, довольно гнувшего уста. Именно его заслугой стала трансляция величайшего триумфа во всех комнатках укрытого народа. Восторг людей лишился границ; пусть и не зная подробностей, любой понимал – Кулак надел лучший в Евразии; это была своеобразная корона, некий легендарный трофей, что герой раздобыл ради дома. Вывод один – нэогары обломали стальные зубы, о тёплые сердца людей.

Момент триумфа вместе с Лирой, что уже рванула к Киру, разделила и Шестая. Она продолжала держать свой шлем под плечом, даже не зная, что прямо сейчас даровала родному миру надежду, записывая нэогарской каской легендарные кадры.

Спидрайдэр, державший собою первого на высоте трёх метров, стал опускаться вниз, приближаясь к родной, отвоеванной почве.

– Победа…– промолвил Кир, скидывая ноги с нэогара.

Лира была далека, но бежала, как только могла. Счастье источали даже её спешные шаги, не говоря уже о зиявшем восторгом лице.

– П-о-б-е-д-а, – повторил Кир, в этот раз громким, наслаждённым голосом.

Только подбежав к любимому герою – Лира обхватила его обеими руками и, вжавшись в пострадавшую без брони кожу, глотая слёзы радости, шепнула:

– Какое счастье, ты вернулся. Ты жив, и ты вернулся…

Почти каждое действие капитанов напоминало тот день, когда со своей миссии вернулась Лира, и Кир встретил её в пустыне. Только в этот раз, вместо измученных слов «война», звучала благородная «победа», а взамен беспокойству, пришла уверенность, и уют. Ответно обняв столь дорогую сердцу девушку, Кир привычным уху голосом изрёк:

– Император, теперь не станет проблемой. Мы влепили в эту историю, жирную чёрную точку!

– Я так рада… я так рада, что ты снова здесь, – подняв безмерно любящий взгляд, растаяла девица.

– А я рад, что ты здесь по-прежнему, – усмехнувшись, молвил капитан. – Теперь точно возьму отпуск, давно я столького не переносил…

– Даже если отдыхать не захочешь, уверена – король сам запрёт тебя в госпитале…

– Кстати о короле, сейчас же донесу все новости Артуру с Инессой. Не терпится посмотреть на реакцию второго капитана, – пребывая в счастливом неведении, упоенно толковал победитель.

– Уверена, твоя сестра будет гордиться, – покрепче стиснув капитанскую руку, успокоила Лира неосведомлённое сердце.

Люди поражали уже тем, что находили радость в простых встречах, разговорах, других людях, дорогих их душам. Не всегда имело значение, что творилось вокруг, сколько висело проблем, насколько тяжело и безысходно они чувствовали себя лишь пару минут назад. Нэогары – никогда так не смогут. Они слишком зависели от логики и материальности, чтобы переживать о подобных себе. Именно в этом убеждены были обе расы, и этим нэогары даже хвалились, но это не всегда оказалось возможным.

В этот день, насыщенный уймой событи, в Империи пострадал только имперский дворец. Все остальные места остались совершенно неизменны, поводов для радости было явно больше, чем для грусти. Но Чан, отсиживавшийся в лаборатории, был траурен, как никогда. Не горела в его цеху ни одна лампа, кроме той, что изнутри освещала колбу, хоронившую императора. Технолог избавил его от бренной одежды, оставив на виду истерзанное тело. Мальчишка пребывал в такой позе и обстановке, будто вот-вот откроет глаза, вновь оживёт и примет всё как должное, но как бы Чану этого не хотелось, такое не было возможно. Об этом и говорило его лицо – истинный портрет отчаянной безнадёги.

Под светом уже высокой, лишённой половины себя луны, по следам крови на разбитых плитах холла замка, в лабораторию вошёл Кан, встревожено оглядывая тёмные просторы. Ему не пришлось искать долго, заместитель сразу заметил своего императора. Ещё с порога, его встревоженное лицо заслонила пустота. Он не знал, как долженствовал реагировать; не нужны были особые знания анатомии, чтоб понять, к чему приводят дыры в груди.

– О нет…– метнувшись к колбе со всех ног, простонал нэогар. – Это правда! – ударив кулаками стекло, выдавил он, самым безысходным голосом. – На нём ведь был твой Кулак! Как?! Как это получилось?! Как Кулак допустил это?! – накинулся на Чана бывший генерал, подняв его с места за ворот халата.

Профессор не представлял, что ответить. Недолго посмотрев в чужие глаза, он опустил свои, не проронив ни слова.

– Знаешь, где он сейчас?! – швырнув учёного на пол, продолжил расспрос заместитель. – Знаешь, где этот безупречный металлолом?! Красуется на руке человека! На руке убийцы своего подзащитного!

– Нет! – наконец вставил Чан. – Кулак победил человека, что сейчас его носит. Императора убил Спидрайдэр, уверен ты видел его на поле боя. Не только я виноват, в гибели императора…

– Но ты виноват! Кулак был нужен для защиты императора, и что мы видим? – протянув к его трупу руку, замолк Кан. –