— Что с ней, где она? — закричал в трубку Егор.

— С ней все в порядке, от тебя зависит ее жизнь, и не вздумай обращаться к ментам, — ответили на том конце и положили трубку.

Потом он гулял по Москве и все думал, как найти ему того самого подполковника, сомнения одолевали его. Наконец решившись, он подошел к проходной Петровки, 38, спросил у дежурного милиционера, как можно найти подполковника Кудрина.

— А по какому вопросу? — спросил дежурный. — Полковник Кудрин — начальник отдела, и только он может вызвать кого-то к себе.

— Понимаете, — сказал Егор, — он когда-то вел мое дело, и мне очень надо с ним поговорить.

Дежурный долго вертел в руках паспорт Егора, а потом кому-то позвонил и еще через несколько минут сказал, что Кудрин вспомнил его и попросил пройти в бюро пропусков.

Получив пропуск, Егор снова поднимался в здание знаменитой Петровки, но уже свободным человеком. Войдя в кабинет, он увидел перед собой уже очень немолодого человека с явными залысинами.

— А, Ворон, знаменитый сорвиголова, проходи, садись, — пригласил полковник, — ну рассказывай, как живешь, с чем пожаловал?…

Егор сумбурно рассказал полковнику о похищении Лены, о всех своих жизненных злоключениях, затем вытащил из кармана скомканный листок бумаги с нарисованным Дороховым планом-схемой и передал его Кудрину.

Тот внимательно все выслушал, долго рассматривал план, нарисованный на листке бумаги, а потом сказал:

— Надо все обдумать, я верю тебе, парень, хлебнул ты много в жизни. Давай завтра встретимся здесь же, пропуск на тебя будет заказан, а я, прежде чем принять какое-то решение, должен посоветоваться с руководством. Тебя сейчас мой секретарь проводит в соседнюю комнату, ты напиши на бумаге все, что мне сказал, и заявление о похищении Елены Дороховой. Когда закончишь писать, бумаги передашь моему секретарю, что-то будем думать, а теперь до завтра — у меня дела…

Выйдя из кабинета, Егор облегченно вздохнул, ибо спокойный тон полковника и в этот раз вызвал самые позитивные эмоции; он с легкой душой отправился в небольшой кабинет писать заявление и все то, о чем он рассказал полковнику.

Всю ночь он не мог заснуть, тревожные мысли не покидали его. Наутро он, наспех позавтракав, примчался на Петровку; пропуск действительно уже был заказан, и он быстро добежал до кабинета полковника. Там за столом сидели четыре человека и что-то обсуждали. Полковник пригласил Егора присесть рядом и сказал:

— Мы тут обдумали план сегодняшней операции на Варшавском шоссе, сейчас пройдешь с капитаном Кавериным, — он указал на человека атлетического телосложения, — он тебе все подробно расскажет. А твою схему, которую нарисовал Дорохов, мы еще вчера передали в Минприроды, и оказалось, что такой отчет действительно был, но его кто-то загнал в архив. И, если бы не твоя бумажка, так бы навечно он и застрял там.

— Как мне сегодня сказали, в срочном порядке они будут снаряжать новую экспедицию в район Предбайкалья. Так что ты, вероятно, сделал большое дело для промышленности всей страны, — с пафосом проговорил Кудрин.

Больше двух часов в кабинете капитана Каверина они подробно обсуждали план предстоящей операции, все до мелочей выверяли и ничего старались не упустить.

Наконец, когда все было согласовано, они разошлись. Егор пошел гулять по Москве, озабоченный тревожными мыслями о Елене и предстоящей операции по задержанию ее похитителей.

Как и было обговорено, он подъехал на такси к кафе «Придорожный» и сел за столик; он заказал себе бутылку пива и стал ждать. Минут через десять к нему подсел худощавый парнишка и спросил:

— Принес схему?

— А где Лена? — в ответ спросил Егор.

— Выгляни в окно, — сказал незнакомец.

Егор посмотрел в окно и увидел припаркованный джип, в окне которого он увидел сидящую на переднем сиденье Лену.

Потом все произошло так быстро, как показывают в детективных сериалах, к машине подскочили вооруженные люди в масках и в мгновение ока всех вытащили из нее. А к сидящему напротив мужичку резко подошли откуда-то взявшиеся также вооруженные сотрудники милиции и скрутили ему за спиной руки.

Лена была свободна, и Егор, пока всех задержанных рассаживали по машинам, подскочил к ней и крепко обнял:

— Ты прости меня, родная, это все из-за меня, я очень виноват перед тобой…

— Все хорошо, Егор, ты ни в чем не виноват, это все открытые отцом золотоносные жилы на Байкале не давали покоя этим бандитам и чуть не погубили нас, — проговорила Елена.

Утром следующего день Егор снова был в кабинете полковника милиции Кудрина.

— Спасибо вам, Евгений Сергеевич, за все, — сразу при встрече сказал Егор.

— Да, — задумчиво сказал полковник, — из четверых людей, которых мы вчера задержали, двое были в розыске. Они сразу раскололись и сказали, что действовали по наводке иркутских бандитов. Сегодня утром в Листвянке был задержан некий Семен Осадчий со своими подельниками, и им предъявлено обвинение в похищении человека. А какие планы у тебя на жизнь дальше?

— Моя мечта, — сказал Егор, — в каком-нибудь православном храме учить детей прихожан рисованию и приучать к смирению в этой мирской жизни…

— Благородное стремление, — задумчиво ответил Кудрин, — я попробую тебе помочь в этом, позвони мне через пару недель.

Через месяц Егор с Леной зарегистрировали брак и, как было договорено, приехали в Новые Коты, чтобы отметить это событие у Петровича. На торжественный ужин собрались все друзья, в том числе и приехавший из Иркутска Моисеевич. Алексей с Катей долго и протяжно пели сибирские песни, Петрович, хлопая глазами, не мог нарадоваться счастью друга, а Моисеевич привез толстый портфель и, загадочно ухмыляясь, поглаживал его перед лицом Егора.

В портфеле действительно лежал миллион долларов: ровно половину он отдал Петровичу, чтобы тот передал деньги детскому дому, ибо самому ему связываться с деньгами не хотелось, а Петрович знал, как это сделать. А вторую половину он передал Елене по приезду в Москву, ровно так, как просил его Дорохов.

А еще через две недели он позвонил полковнику, который продиктовал телефон отца Никодима — настоятеля церкви в деревне Старые Холмы, которая находилась в двадцати километрах по Ярославскому шоссе. Кудрин сказал, что он настоятеля давно знает, тот крестил его детей и что тот готов встретиться с Егором.

Егор от души поблагодарил полковника, который сыграл большую роль в его судьбе, и даже сказал, что напишет его портрет.

Встреча с отцом Никодимом Егору очень понравилась, он рассказал настоятелю о превратностях своей судьбы, и тот не стал возражать против открытия при церкви детской школы рисования. Он выделил небольшое церковное помещение для этого, но при этом подчеркнул, что все атрибуты для рисования должны быть за счет Егора, который с радостью на это согласился.