Они долго лежали, прислушиваясь. Ночь была холодной, а запахгари не грел. Снизу со двора поднимались голоса, звякало оружие. Там суетливосновали дружинники, заглядывали во все щели, сшибали друг друга с ног. В башне,чей силуэт мрачно темнел напротив, в узких бойницах часто мелькал красный свет:свет факелов заслоняли движущиеся фигуры.

— Уверен, что они там? — спросил Рудый в которыйраз.

— Больше негде. Я полагал, они должны быть здесь...Боюсь, Твердислав уже приступил к пыткам.

Рудый со страхом смотрел на темный силуэт башни, заслонившийполнеба. Такие исполины он нередко встречал на севере — те состояли из огромныхсерых камней, нередко отполированных волнами, эту же собрали целиком изтолстого кондового дуба, который в огне не горит, в воде не тонет. Даже всадитькопье с булатным наконечником — трудное дело...

Олег сказал хмуро:

— Пора. Приготовь нож.

Рудый опасливо измерил взглядом расстояние между башней икрышей терема, на которой лежали, проговорил внезапно охрипшим голосом:

— Тебе боги помогают, а мне?.. Еще и под локотьтолкнут!

— Уже и там врагов нажил?.. Эх! Приготовься. Другогопути нет.

Олег высунулся из окна, собрался в комок, с силойоттолкнулся ногами. Рудый съежился и закрыл глаза, невольно ожидая услышатьсдавленный крик, а затем — смачный удар об отмостку.

Прошло несколько мгновений, он подполз к краю.

По всему двору мелькали огни факелов, старшие дружинникигоняли младших, бегали гридни, смерды. Рудого внезапно охватил страх: сорвешься— костей не соберешь, расплющишься как жаба на камнях. Бррр!

По спине пробежал холод, ноги вдруг ослабли. Почудилось, чтона дальней стене башни что-то мелькнуло. Донесся сдавленный шепот:

— Быстрее. Быстрее, трус!

Рудый стиснул зубы, с силой оттолкнулся. Надежная крышаосталась позади, а он летел через ночь с ножом в руке и вдруг ощутил сострахом, что недотягивает! Надо бы с разгона, а так не допрыгнул...

Он ударился внезапно о выпрыгнувшую стену башни,одновременно судорожно ткнул ножом — тот лишь царапнул твердое дерево. Рудыйсоскользнул вниз, руки с растопыренными пальцами поползли по дереву, ногтицарапали, оставляя кровавый след, и он знал, что внизу ждет падение счетвертого поверха на площадь, где носятся воины с обнаженными мечами.

Внезапно что-то ударило по голове, больно защемило чуб. Онповис, морщась от боли. Тихий и очень напряженный голос пещерника произнес изтемноты сверху:

— Я не Род, долго держать твою селедку не буду.

Рудый вслепую ударил ножом, всадил лезвие между бревнами,хватка на чубе тут же ослабла. На уровне его головы смутно белели коленипещерника. Рудый уважительно удивился, что тот запрыгнул выше и удержал его,видавшего и Рим, и Крым, и полянскую грушу.

Они висели неподвижно, дыхание у обоих вырывалось сиплое, схрипами. Потом Рудый ощутил движение воздуха, колени справа исчезли. Перед нимпоявилась веревка, Рудый вцепился зубами, полез наверх, помогая руками. Междубревнами торчали серые прокладки высохшего мха, можно было бы карабкаться неспеша, но двужильный пещерник тянул с такой мощью, что едва не вывернулчелюсть.

Когда пальцы Рудого появились над краем крыши, Олег сноваухватил его за чуб, втащил к себе. Рудый распластался, как раздавленнаялягушка, руки и ноги раскинул. Дыхание было прерывистым, частым.

Наконец прошептал:

— Внукам-правнукам закажу, чтобы носили чубы...

— Да, для трепки хорош, — согласился Олег.

Он отполз от края, перебежал на другую сторону крыши,пригибаясь и прячась за трубой. Рудый сунул нож в чехол, пошел следомвразвалку. Если кто и увидит, что какая-то звезда на миг исчезла, а потомпоявилась, подумает на кожана или сову.

Олег уже спустил ноги через край крыши. Пальцы некотороевремя белели на темных досках, затем исчезли. Рудый вздохнул, вытащил нож иполез следом. Ноги сводило судорогой, он изо всех сил цеплялся за неровностибревен, но проклятые строители добросовестно стесали все сучки, содрали кору ик тому же просмолили. Лезвие ножа едва находило щели между толстыми бревнами,мох сдавило, он стал твердым, как камень. Ночь была холодная, но Рудый то идело вытирал мокрый лоб.

Вдруг прямо из середины темной тучки вывалилась луна —яркая, полная, огромная. Рудого прошиб озноб. Пещерник в этот момент был оченьхорошо виден на стене! Вверху, как назло, послышались шаркающие шаги, на самомкраю крыши появился страж. В руках у него был огромный рог, на поясе болталсякороткий меч. Он остановился над замершим пещерником, едва не придавив емупальцы, заинтересованно смотрел во двор. Там мелькали факелы, бегали люди, изкрасноватой тьмы доносился лай собак. Опусти страж глаза еще чуть-чуть... самуюмалость — и он увидит пещерника. А глаза опустит, не может не опустить...

Рудый, страшась двигаться, осторожно вытащил швыряльный ножиз щели, повис на кончиках пальцев ног, отвел руку для броска. Он несомневался, что попадет с десяти шагов даже из такого неудобного положения.Попадет в горло, где заканчивается кольчуга. Но в какой момент лучше — выждатьли, пока страж увидит пещерника? Может заорать с перепугу, отшатнуться отлетящего ножа. Если метнуть сейчас, дурак грохнется прямо в гущу воинов сфакелами и свору беснующихся собак.

Рудый крепче сжал нож, наметив вместо белеющего горла левыйглаз, — раненый должен без звука отшатнуться, упасть навзничь на крышу.Главное — без крика, пораженные в левый глаз никогда не кричат...

Внезапно потемнело, луна скрылась. Рудый потерял силуэтстража. Он уже почти бросал нож, рука теперь мелко дрожала, и он с ужасомподумал, что чуть ли не впервые мог промахнуться. Глаза защипало от едкогопота, он торопливо вытер лицо рукавом.

Когда перед глазами перестали трепыхаться черные мошки, онобнаружил, что стража нет на крыше, но и пещерник исчез. Потянулись долгиемучительные минуты. Рудый трясся, зубы стучали, он уже не понимал — от холодали, от страха. Вдруг перед ним шевельнулась змея, он с перепугу едва не сорвалсявниз, чудом успел сообразить, что то не змея — веревка.

Рудый не вскарабкался — взбежал по отвесной стене. РукиОлега подхватили его на краю крыши. Лицо пещерника в лунном свете выгляделодонельзя изнуренным, глаза дико блестели, как слюдяные. Снизу донесся яростныйвопль, ругань, громче прежнего хрипло забрехали, давясь слюной и злостью, псы.

— На верхнем поверхе их нет, — объяснил Олегтяжело. — Там всего два окна, я заглянул в оба. А ниже по стене неспустишься, там идет защитное кольцо по всей башне.

Озноб на спине Рудого превратился в глыбу льда:

— А как выберемся сами?.. Прыгать обратно? На такоеможно решиться раз в жизни.