Она знала, что он прав. Раньше она убеждала себя, что вслучае чего всегда, пусть даже в последний момент, сумеет убежать и скрытьсясреди времен и мест. Теперь же знала, что эта надежда — обманчивая.Неосуществимая. Замок прямо-таки дрожал от зловещей, враждебной, чуждой магии.Чуждая и враждебная магия пронизывала ее, исследовала, паразитом ползала повнутренностям, по извилинам мозга. Она ничего не могла с этим поделать. Онабыла во власти вражьей силы. Она была бессильна.

«Что делать? — думала она. — Я знала, на что иду,что делаю. Знала, зачем сюда пришла. Все остальное — действительно былофантазией. А, пусть будет что будет».

— Браво, — сказал Вильгефорц. — Точная оценкаситуации. Будет, что и должно быть. Точнее, будет так, как решу я. Интересно,догадываешься ли ты, изумительная моя, как и что я решу?

Она хотела ответить, но не успела преодолеть сопротивлениеперехваченного спазмой и сухого горла. Он опять опередил ее, проконтролировавмысль.

— Ну, конечно, догадываешься. Владычица Миров,Владычица Времен и Мест. Да-да, изумительная моя, ты не застала меня врасплохсвоим визитом. Я просто-напросто знаю, куда и каким образом ты сбежала с озера.Я знаю, с кем и с чем ты там столкнулась. Знаю, как попала сюда. Единственное,чего я не знаю, так это — долгим ли был путь? И достаточно ли много быловпечатлений?

— Ах, — зловеще усмехнулся он, снова опережаяее. — Тебе нет нужды отвечать. Я знаю, что было интересно и увлекательно.Видишь ли, я не могу дождаться испробовать это лично. Страшно завидую твоемудару. Придется тебе со мной поделиться, изумительная моя. Да, «придется» —нужное слово. Пока ты не поделишься со мной своим даром, я просто не выпущутебя из рук. Ни днем, ни ночью не выпущу из рук.

Цири наконец поняла, что горло перехватил ей не толькострах. Чародей давил и душил ее магически. Издевался. Унижал. На глазах у всех.

— Выпусти… Йеннифэр, — прохрипела она, корчась отусилий. — Выпусти ее… А со мной можешь сделать что захочешь.

Бонарт зашелся смехом, сухо рассмеялся и Стефан Скеллен.Вильгефорц почесал мизинцем уголок своего чудовищного глаза.

— Ты не можешь быть настолько глупа, чтобы не понимать,что я и без того могу сделать с тобой все, что захочу. Предложение твоепатетично, а стало быть, жалостно и смешно.

— Тебе нужна я… — Цири подняла голову, хоть этопотребовало от нее значительных усилий. — Чтобы иметь от меня ребенка. Всеэтого хотят, ты тоже. Да, я в твоей власти, я сама пришла сюда… Ты меня непоймал, хотя гонялся по всему миру. Я пришла сюда сама и сама себя отдаю тебе.Взамен на Йеннифэр. За ее жизнь. Тебе смешно? Ну, так попытайся сделать со мнойребенка… насильно… Увидишь, что у тебя тут же пропадет желание смеяться.

Бонарт подскочил к ней, замахнулся нагайкой. Вильгефорцсделал внешне небрежное, всего лишь слабое движение рукой, но и этого былодостаточно, чтобы нагайка вырвалась из бонартовых рук, а сам он завертелся,словно получил удар тележкой с углем.

— Господин Бонарт, — сказал Вильгефорц, массируяпальцы. — У вас, похоже, все еще сложности с пониманием обязанностейгостя. Соблаговолите запомнить: находясь в гостях, не ломают мебель ипроизведения искусства, не крадут мелкие предметы, не пачкают ковры итруднодоступные места. Не насилуют и не избивают других гостей. Последнеедействует по крайней мере до тех пор, пока не закончит насиловать и избиватьгостей сам хозяин, пока он не даст знак, что теперь бить и насиловать ужеможно. Из только что сказанного должна сделать соответствующие выводы и ты,Цири. Не сумеешь? Я помогу. Ты отдаешься мне сама и покорно соглашаешься навсе, ты позволяешь мне делать с тобой все, что мне заблагорассудится. Идумаешь, что с твоей стороны это невероятная жертва. Ты глубоко заблуждаешься.Суть в том, что делать с тобой я буду не то, что мне хочется, а то, что сделатьвынужден. Пример: я желал бы в порядке реванша за Танедд вырвать у тебя хотя бодин глаз, а не могу, ибо опасаюсь, что ты этого не переживешь.

Цири поняла, что либо сейчас, либо никогда. Она вывернуласьв полуобороте, выхватила Ласточку из ножен. Весь замок вдруг завибрировал, онапочувствовала, что падает, болезненно стукнулась коленями. Согнулась, чуть лине касаясь лбом пола, борясь с позывами. Меч выскользнул из одеревеневшихпальцев. Кто-то его поднял.

— Та-а-ак, — протянул Вильгефорц, положивподбородок на сложенные будто для молитвы ладони. — Так на чем мыостановились? Ах да, на твоем предложении. Жизнь и свобода Йеннифэр взамен… Зачто? За то, что ты отдашься добровольно, с желанием, без насилия и принуждения?Печально, Цирилла. Для того, что я с тобою сделаю, насилие и принуждение простонеобходимы.

— Да-да, — повторил он, с интересом присматриваяськ тому, как девушка хрипит, пускает слюни и пытается очистить желудок. —Без насилия и принуждения просто не получится. На то, что я сделаю, ты никогдане согласишься добровольно, уверяю тебя. Стало быть, как видишь, твоепредложение по-прежнему остается жалким и смешным, а сверх того еще ибессмысленным. Поэтому я его отвергаю. Ну, возьмите ее. И сразу в лабораторию.

* * *

Лаборатория мало чем отличалась от той, которую Цири зналапо храму Мелитэле в Элландере. Она тоже была ярко освещена, в ней тоже царилаидеальная чистота. И в ней тоже стояли длинные столы, покрытые листовымметаллом. На столах громоздились стекла, заполненные чем-то баночки, реторты,колбы, пробирки, трубки, линзы, шипящие и бурлящие перегонные кубы и другиеудивительные приборы. Здесь, как и там, в Элландере, резко пахло эфиром,спиртом, формалином и чем-то еще, что нагоняло страх. Даже там, в дружественномхраме, рядом с дружественными жрицами и дружественной Йеннифэр, Цири испытывалав лаборатории страх. А ведь там, в Элландере, никто не загонял ее в лабораториюнасильно, никто не усаживал грубо на скамью, никто не держал за плечи и рукижелезной хваткой. Там, в Элландере, посредине лаборатории не было страшногостального кресла, садистская форма которого была совершенно очевидна. Не былотам одетых в белое и наголо обритых типов, не было там Бонарта, не былоСкеллена, возбужденного, раскрасневшегося и нервно облизывающего губы. И небыло Вильгефорца с одним нормальным и другим маленьким и кошмарно подвижнымглазом.

Вильгефорц повернулся к столу и долго раскладывал на немвызывавшие страх инструменты.

— Видишь ли, изумительная моя, — начал он, подходяк Цири, — ты для меня ключ к могуществу и власти. Власти не только надздешним миром, представляющим собой мерзопакостную мерзость, обреченную, кстатисказать, на скорую гибель, но и над всеми мирами. Над полной гаммой мест ивремен, возникших после Конъюнкции. Ты наверняка понимаешь меня. Некоторые изэтих мест и времен ты уже посетила.