занимавшая крайний правый фланг корпуса маршала Сульта и отделенная от бригады Варе деревней Працен, оказалась под двойным огнем, ибо прямо на нее шла перестроившаяся линия австрийцев, а на ее правый фланг – часть войск Ланжерона. Эта бригада оказалась в самой жестокой опасности. Когда она перестраивалась, становясь прямым углом, чтобы быть лицом к врагу, адъютант Лабади из 36-го, опасаясь, как бы его батальон не дрогнул под ружейным и картечным огнем с тридцати шагов, схватил знамя и, водрузив его на шест, воскликнул: «Солдаты, вот ваша линия сражения!» Батальон уверенно развернулся. Остальные последовали его примеру, бригада заняла позицию и в течение некоторого времени вела смертоносную перестрелку с близкой дистанции. Однако эти три полка скоро не выдержали бы под перекрестным огнем, если бы бой продолжился. Генерал Сент-Илер, восхищенный рыцарской доблестью войск, совещался с генералами Тьебо и Мораном о том, какое надлежит принять решение, пока полковник Пузе из 10-го не сказал ему: «Генерал, двинемся вперед в штыковую, или мы погибнем». «Да, вперед!» – отвечал Сент-Илер.

Скрестив штыки, полки бросились на русских Каменского и прямо на австрийцев Коловрата и оттеснили первых в низины Сокольница и Тельница, а вторых – на обратную сторону Праценского холма к Аустерлицкой дороге.

В то время как бригада Тьебо, предоставленная в течение какого-то времени сама себе, благополучно и доблестно выходила из создавшегося положения, бригада Варе и дивизия Вандама, размещенные с другой стороны деревни Працен, с не меньшими трудностями отражали повторный натиск австро-русских войск и вскоре оттеснили их к подножию плато. В пылу сражения первый батальон 4-го линейного полка дивизии Вандама пустился преследовать русских по наклонным участкам, покрытым виноградниками. Великий князь Константин тотчас послал кавалерийское подразделение гвардии, которое, настигнув этот батальон среди виноградников, разметало его, прежде чем он успел перестроиться в каре. В сумятице был убит знаменосец полка. Один унтер-офицер, пытаясь поднять орла, также был убит. Солдат, подхвативший его из рук унтер-офицера, тоже был выведен из строя и не смог помешать всадникам Константина завладеть трофеем.

Наполеон, подоспевший, чтобы укрепить центр пехотой своей гвардии, корпусом Бернадотта и гренадерами Удино, заметил с высоты место схватки этого батальона. «Там беспорядок, – сказал он Раппу, – это следует исправить». Тотчас Рапп, во главе мамелюков и конных гвардейских егерей, помчался на помощь попавшему в беду батальону. Маршал Бессьер последовал за Раппом с конными гренадерами. Дивизия Друэ из корпуса Бернадотта двинулась вторым эшелоном под предводительством полковника Жерара, адъютанта Бернадотта и весьма энергичного офицера, чтобы сразиться с пехотой русской гвардии.

Появление Раппа привлекло неприятельскую кавалерию, рубившую саблями французских пехотинцев, распростертых на земле. Кавалерия кинулась на него с четырьмя орудиями. Несмотря на залп картечи, Рапп атаковал и прорвал императорскую кавалерию. Продолжив атаку, он вышел за пределы участка, покрытого остатками 4-го батальона. Тотчас солдаты этого батальона поднялись и перестроились, чтобы отомстить за свою неудачу. Рапп, дошедший до линий русской гвардии, был атакован вторым эшелоном кавалерии. Это были кавалергарды Александра под предводительством князя Репнина. Доблестный Морлан, полковник егерей Французской императорской гвардии, был убит; егеря отведены обратно. Но в эту минуту появились скачущие галопом конные гренадеры, которых маршал Бессьер привел на помощь Раппу. Эти превосходные всадники на огромных лошадях жаждали померяться силами с кавалергардами Александра. Между ними завязался ожесточенный рукопашный бой. Пехота русской гвардии, глядя на эту жестокую схватку, не решалась открывать огонь, боясь попасть в своих. Наконец конные гренадеры Наполеона, старые солдаты, испытанные в сотнях сражений, одержали верх над молодыми всадниками Александра, рассеяли их, оставив многих лежать на земле, и вернулись победителями к своему государю.

Был час после полудня, победа не вызывала более сомнений, ибо Ланн и Мюрат были хозяевами равнины слева, маршал Сульт, опиравшийся на весь резерв, был хозяином Праценских высот, и оставалось только атаковать на правом фланге и отбросить в пруды три русские колонны Буксгевдена, столь тщетно пытавшиеся отрезать французов от Венской дороги. Оставив корпус Бернадотта на Праценских высотах и повернув направо корпус маршала Сульта, гвардию и гренадеров Удино, Наполеон захотел сам пожать плоды своих комбинаций и устремился по дороге, которой три колонны Буксгевдена спустились с Праценского холма, чтобы атаковать их с тыла. И было самое время ему появиться, ибо маршал Даву и его помощник генерал Фриан, перебегая непрестанно от Кобельница к Тельницу, чтобы помешать русским перейти Гольдбах, уже изнемогали. Под доблестным Фрианом в этот день убило четырех лошадей. Но в то время как он совершал последние усилия, вдруг во главе подавляющей массы сил явился Наполеон. Ужасное смятение охватило изумленных и отчаявшихся русских. Вся колонна Пшибышевского и половина колонны Ланжерона, оставшиеся перед Сокольницем, поняли, что окружены без всякой надежды на спасение, поскольку французы прибывали с тылов, тем самым путем, которым утром прошли они сами. Обе колонны рассеялись; одну их часть взяли в плен в Сокольнице, другая бросилась к Кобельницу и была там окружена у одноименных болот. Третья часть бросилась в сторону Брюнна и была вынуждена сложить оружие у Венской дороги, как раз там, где русские назначали себе место встречи в надежде на победу.

Генерал Ланжерон с остатками бригады Каменского и несколькими батальонами, которые он вывел из Сокольница до разгрома, спаслись бегством в Тельниц и к прудам, туда, где находился Буксгевден с колонной Дохтурова. Бездарный командующий левого крыла русских, гордо сражавшийся за Тельниц с двадцатью девятью батальонами и двадцатью двумя эскадронами против пяти-шести французских батальонов, недвижно ожидал победы колонн Ланжерона и Пшибышевского. Добежав до него, Ланжерон быстро объяснил ему, что происходит. «Вы повсюду видите одних врагов, – грубо отвечал ему Буксгевден. «А вы, – отвечал Ланжерон, – вообще не в состоянии их видеть».

Но в эту минуту корпус маршала Сульта появился на склоне холма, спускающемся к озерам, и направился на колонну Дохтурова, тесня ее к прудам. Сомневаться в опасности более не было возможности. Буксгевден с четырьмя полками попытался вернуться на дорогу, которой пришел и которая проходила через деревню Уезд, между подножием Праценского холма и Сачанским прудом. Он стремительно понесся туда, приказав Дохтурову спасаться самому. Ланжерон с остатками своей колонны присоединился к нему. Буксгевден пересекал Уезд в ту самую минуту, когда, спустившись с высоты, в него вошла дивизия Вандама. Спасаясь бегством, он попал под огонь французов, но ему удалось, с частью войск, выбраться на безопасное место. Большая же их часть, вместе с остатками колонны Ланжерона была остановлена дивизией Вандама, захватившей Уезд. Тогда все бросились к замерзшим прудам и пытались пробиться через них. Лед на прудах, ослабев от тепла солнечного дня, не выдержал веса людей, коней и