пушек. Он в нескольких местах проломился под русскими; в других местах он выдержал и предоставил убежище толпам беглецов. Перейдя на обращенные к прудам склоны Праценского холма, Наполеон смотрел на разгром, который он так хорошо подготовил. Он приказал стрелять ядрами из гвардейской батареи по уцелевшим участкам льда и довершил гибель несчастных, которые спасались на них. Около двух тысяч человек нашли свою смерть под проломившимся льдом.

Между французской армией и этими неприступными прудами оставалась еще несчастная колонна Дохтурова, одно подразделение которой спаслось с Буксгевденом, а другое погибло подо льдом. Оставшись в таком жестоком положении, генерал Дохтуров повел себя с самой благородной доблестью. Местность вблизи озер приподнималась, предоставляя своего рода опору. Генерал Дохтуров оперся на это возвышение и выстроил войска в три линии: вперед выставил кавалерию, за ней артиллерию, а позади – пехоту. Таким образом развернувшись, он оказал французам твердое сопротивление, послав в то же время несколько эскадронов искать проход между Сачанским и Меницким прудами.

Последний и жестокий бой разгорелся на этом участке. Драгуны дивизии Бомона, позаимствованные у Мюрата и переведенные с левого фланг на правый, атаковали австрийскую кавалерию Кинмайера, который, исполнив свой долг, отступил под прикрытием русской артиллерии. Последняя, не оставляя орудий, накрывала картечью драгун, тщетно пытавшихся ее захватить. Пехота маршала Сульта атаковала артиллерию, несмотря на бьющий в упор огонь, захватила ее и оттеснила русскую пехоту к Тельницу. Маршал Даву, с другой стороны, вошел в Тельниц с дивизией Фриана. Теперь русским для спасения оставался лишь тесный проход между Тельницем и прудами. Одни, бросившись туда вперемешку, нашли там свою смерть. Другим удалось отступить по проходу, найденному между Сачанским и Меницким прудами. Французская кавалерия неотступно преследовала их. Глинистая почва этой местности, которую дневное солнце, растопив лед, превратило в густую грязь, проваливалась под сапогами и копытами. Артиллерия русских увязла в ней. Поскольку их лошади, в большей мере скаковые, нежели тягловые, не могли вытащить пушки, их бросили. В ходе этого бегства французы захватили три тысячи пленных и великое множество пушек. «Я видел проигранные сражения, – воскликнул один из участников этой ужасной сцены, генерал Ланжерон, – но даже представить не мог подобного разгрома».

В самом деле, от одного крыла русской армии до другого в порядке оставался только корпус Багратиона, который Ланн не решился преследовать, оставаясь в неведении относительно того, что происходит на правом крыле. Все остальные войска в ужасающем беспорядке грабили рассеянные вдоль дороги деревни, пытаясь добыть себе какое-то пропитание.

Государи России и Австрии бежали с поля сражения, на котором слышались крики французов «Да здравствует Император!» Александр пребывал в глубокой подавленности. Император Франц, более спокойный, переносил поражение хладнокровно. В общем несчастье он имел, по крайней мере, одно утешение: русские не могли более утверждать, что слава Наполеона держится только на трусости австрийцев. Оба государя быстро ехали через поля Моравии, в глубокой темноте, разлученные с домом и рискуя натолкнуться на варварство собственных солдат. Император Австрии, понимая, что всё потеряно, решился отправить князя Лихтенштейна к Наполеону, чтобы просить о перемирии, с обещанием подписать мир в течение нескольких дней. Кроме того, он поручил ему просить Наполеона о встрече с ним на аванпостах. Князь Лихтенштейн, достойно исполнивший днем свой долг, мог с честью предстать перед победителем. Он поспешно отбыл во французскую штаб-квартиру.

Торжествующий Наполеон был занят обходом поля сражения и вывозом раненых. Результаты сражения были выдающимися. Пятнадцать тысяч убитых, утонувших и раненых, около 20 тысяч пленных, в том числен 10 полковников и 8 генералов, 180 артиллерийских орудий, неисчислимое множество лошадей, артиллерийских и армейских обозов составляли потери неприятеля и трофеи французов. Сами они потеряли около 7 тысяч человек убитыми и ранеными.

Вернувшись в штаб-квартиру в Позоржице, Наполеон принял князя Иоганна Лихтенштейна. Он встретил его как исполненный любезности победитель и договорился о встрече с императором Австрии на аванпостах обеих армий. Перемирие могло быть предоставлено лишь после объяснения императоров Франции и Австрии.

На следующий день Наполеон перенес штаб-квартиру в замок Аустерлиц, принадлежащий семейству Кауниц. Именем этого замка Наполеон и пожелал окрестить сражение, которое солдаты уже называли Битвой трех императоров. С тех пор она носила и будет носить в веках имя, полученное от бессмертного полководца. Наполеон обратился к солдатам со следующей прокламацией:

«Аустерлиц, 12 фримера.

Солдаты!

Я доволен вами: ваша храбрость в день Аустерлица оправдала все мои надежды. Вы украсили ваших орлов бессмертной славой. Менее чем за четыре часа вы разрезали и разгромили стотысячную армию под командованием императоров России и Австрии. Все, кто ушел от вашего оружия, утонули в озерах.

Сорок знамен, штандарты российской императорской гвардии, сто двадцать пушек, двадцать генералов, более тридцати тысяч пленных стали результатом этого навеки славного дня. Хваленая пехота противника, даже превосходя вас числом, не смогла противостоять вашему удару;

отныне у вас нет соперников и вам некого страшиться. Итак, третья коалиция побеждена за два месяца и распалась. Мир уже недалеко; но, как я и обещал моему народу до того, как перешел Рейн, я заключу только такой мир, который обеспечит гарантии нам и награды – нашим союзникам.

Солдаты, когда все необходимое для обеспечения счастья и процветания нашей родины будет исполнено, я отведу вас обратно во Францию, где вы станете предметом моих самых усердных забот. Мой народ встретит вас с радостью, и вам будет довольно сказать “Я сражался в Аустерлице”, чтобы вам ответили: “Это храбрец!”

Наполеон».

Надо было преследовать неприятеля, который, по всем сведениям, пребывал в состоянии сумятицы и беспорядочного бегства. Наполеон, обманутый Мюратом, решил, что армия бежит к Оломоуцу, и выслал в этом направлении кавалерию Ланна. Но 3 декабря из более точного донесения генерала Тиара стало известно, что неприятель движется на Мораву по Венгерской дороге. Наполеон поспешил передвинуть колонны на Наседловиц и Гединг. Маршал Даву, подкрепленный дивизией Фриана и подоспевшей дивизией Гюдена, оказался ближе всех к Венгерской дороге. Он пустился в погоню за русскими, желая догнать их до перехода через Мораву и, возможно, захватить еще часть их армии. Четвертого числа утром он оказался в виду Гединга, готовый настичь их. Величайшая неразбериха царила в Гединге. За ним находился Голичский замок императора Австрии, где и нашли прибежище два союзных государя.

Побежденные монархи были холодны друг с другом. Перед встречей с Наполеоном император Франц посовещался с Александром. Они согласились в том, что следует просить перемирия и мира, ибо продолжать войну невозможно. Не желая в том признаться, Александр хотел, чтобы его самого и его армию поскорее спасли от неудержимого преследования Наполеона. Что до условий мира, он полностью предоставил их на волю союзника. Поскольку все военные расходы