Я отошёл подальше, чтобы проверить возросла ли мощь навыков, и убедился в этом: сила и дальность кулака улучшились, как и хватка и длительность оттиска.

Я был бы в полном восторге, если бы ещё и поглощение работало, как следует, но бой принёс больше вопросов, чем ответов. Я решил что навык скрыт из-за того что я инициировался сам, да ещё и в санкари, без должных знаний, как это правильно делать. А пробуждается поглощение в минуты наивысшего напряжения, когда кровь бурлит в венах или когда я на грани гибели и тело не хочет умирать.

Огонь начал угасать. Из сгоревшего дерева вырывались лишь маленькие язычки пламени. Это умиротворяло.

Чтобы он окончательно не потух, подкинул пару веток. Адель, закончив сборы, прилегла на добытом плаще, повернувшись спиной к огню и вскоре крепко заснула. Я же продолжал бодрствовать, находясь в странном полутрансе.

Девушка проснулась спустя пару часов. Мы перетаскали трупы за валун, чтобы их не разглядели с дороги; доели остатки провизии и тронулись в путь. Или Боги были на нашей стороне, или ещё какое чудо, но мы достигли стен Анкрима без происшествий.

Да, мы решили не менять маршрут – надо было отдохнуть, помыться, сменить одежду, купить провиант или даже лошадей. Ночевать мы не планировали. Кроме того, Адель говорила, что отец пошлет за нами, скорее всего человека или двух, из ближнего круга, чтоб не привлекать внимания. А в большом городе нам будет легче затеряться, главное не привлекать внимание.

Запасы съестного закончились пару дней назад. Даже я, привыкший к тому, что перекусить удавалось не каждый день, сильно страдал от голода, что уж говорить об Адель. Вот почему, несмотря на риск, мы направлялись к воротам города. Поначалу я возражал, говоря, что за ними, скорее всего, следят. После того как Адель пригрозила, что пойдет одна, я наконец уступил её требованиям.

Сначала мы хотели ночью с помощью оттиска перелезть через стену, но были слишком истощены, да и её высота не вызывала оптимизма. Потому я смотрел на приближающиеся стены города с телеги крестьянина, что за десяток медных монет согласился нас довезти. Был уже поздний вечер, и солнце, опускаясь к горизонту, рисовало на небе пурпурные полосы. Я очень устал и проголодался, всё тело ужасно болело. Адель было еще хуже, чем мне, ведь она была аристократкой и никогда раньше не испытывала настоящих неудобств.

Стражник бросил на нас беглый взгляд и, приняв за крестьянских детей, взял обычную подать и пропустил внутрь. Стоило только миновать ворота, мы спрыгнули с телеги и, не прощаясь, растворились в толпе, входящей в город.

– Куда направимся? Ты бывала тут прежде? – спросил я у подруги, лишь мы остались наедине.

– Да. Когда отец представлял меня князю и его семье. Сначала мы должны найти лавку, где ты сможешь купить одежду... Да и мне обновить гардероб не помешает. – девушка тяжело вздохнула. – Потом гостиницу или таверну, где мы сможем переночевать и перекусить, – при этих словах у Адель заурчало в животе.

– Провести ночь в городе, пока не доберемся до Эскуса, довольно рискованно. Мы не планировали этого.

– Да, – рассеянно ответила Адель, заглядывая в витрины магазинов, мимо которых мы проходили, – но я передумала. Мне нужна ванна, и я ни за что не буду спать на твердой земле, вместо того чтобы спать в кровати. В конце концов, кто из нас высокородный? Ты стал много себе позволять, Тинар. – вернулась старая Адель, о которой я уже стал забывать, – О, это место выглядит многообещающе!

Я испытал некий стыд, когда Адель толкнула дверь небольшого магазина одежды и вошла. Раньше меня бы и на порог в такие места не пустили, опасаясь, что я что-то испачкаю или украду.

Три часа спустя мы вдвоем уплетали дымящуюся похлебку в местной харчевне под названием "Кабан и брюква". Это была первая таверна, где мне довелось побывать.

Мы заплатили за две комнаты и ванну. После сборов, которые заняли у Адель непомерно много времени, мы спустились в общий зал, где заказали обильный ужин.

Оторвав кусок от лежащего рядом со мной ломтя хрустящего хлеба, я окунул его в похлебку, намочил соком и сунул в рот. Не мог припомнить, когда в последний раз еда была столь восхитительна.

Адель, сидевшая напротив, пыталась соблюсти приличия, когда официантка принесла дымящиеся тарелки. Но после того, как откусила первый кусочек, полностью сдалась и запихивала тушеное мясо в рот, как одержимая.

Я прикончил свою миску, собрав с донышка хлебом весь соус, и подозвал служку.

– Да, молодой господин, чем могу помочь? – спросил он с улыбкой на лице.

Мне было дико непривычно и неуютно от того, что люди здесь, стали обращаться ко мне «господин». Виной тому моя новая красивая рубашка, чистые штаны и кожаные сапоги. Я тщательно смыл всю въевшуюся грязь и подстригся. Ещё прикупил себе большой нож, что сейчас висел в ножнах на поясе — единственное оружие с которым я умел обращаться, и которое было разрешено простолюдинам. С другой стороны, велурам и санкари оружие без надобности.

– Да, я бы хотел ещё свиных ребрышек и кружку тёмного пива, – сказал я.

– Конечно, господин, – ответил официант, забирая миску и пустую кружку, – за всё пять медяков.

Я порылся в кошельке, который когда-то снял с трупа стражника в Норосе, и протянул деньги. Дождавшись, как служка отошёл, я украдкой проверил, сколько монет у меня осталось.

Когда я покинул Норос, у меня было всего сорок золотых, семь серебряных, десять медных монет. После покупок, а также платы за номер и баню у меня осталось тридцать семь золотых и две серебряных монеты. Стражники, которых мы упокоили на дороге, деньгами нас не порадовали. Адель ещё долго возмущалась, после того, как увидела, что я шарю по карманам мертвецов.

Денежная система в нашем Княжестве и сопредельных землях была довольно проста: десять медных монет на одну серебряную, сто серебряных на одну золотую и тысяча золота на один эльг – очень дорогой и редкий металл. Взрослый мужчина, в среднем, зарабатывал около пятидесяти серебряных монет в месяц.

Я непроизвольно поморщился – уже успел потратить полугодовой доход. Адель, только посмеялась, в ответ на мои жалобы о расценках, и когда я увидел, сколько у нее денег, я понял почему. В то время как мой кошелёк был полон золота, её, пусть и не такой пухлый, содержал эльги.

Она, конечно, отказалась платить, когда я, не стесняясь, попросил её об этом, ответив, что у меня есть свои деньги и что настоящий мужчина не стал бы просить леди заплатить, а сам бы заплатил за неё и оплатил её покупки.

Я вырос на улице, и жизнь приучила меня к бережливости. Да и деньги не так уж часто попадали мне в руки. Я не имел ни малейшего представления о том, что делают так называемые "настоящие мужчины", но как по мне, каждый мужчина или женщина сам за себя. Хотя отец что-то говорил о каких-то джентльменах – но, что это слово значило, помню смутно.

Я завязал кошель и подвесил его к новенькому поясу. Оглядев комнату, вдруг заметил человека, который сидел в дальнем углу и, украдкой, бросал на нас взгляды из-под надвинутого на глаза капюшона. Я не стал вскакивать в попытке бегства, вместо этого притворился, что не замечаю незнакомца, но не спускал с него глаз.