Меня Тревор оставил в покое, даже в мою сторону не смотрел.Ладно, по всему выходило, что готическая девица уделала-таки милашкуфутболиста, но ведь получалось, будто я украла его одежду. Я не хотела, чтобыменя обвинили в краже, а значит, шмотки следовало вернуть. Сперва башмак.По-моему, левый. Я повесила его на мой школьный шкафчик. Поначалу никто вродебы не заметил болтающегося мокасина. Если кто и бросал на него взгляд, так потомшел себе дальше, мимо. Однако на следующее утро он исчез. Один человек заметилего. Теперь пришла пора и остальным все это заметить, не только славномустарине Тревору.

Правый коричневый мокасин был повешен таким же образом, норядом с ним красовалась записка: «Ты потерял что-то, Тревор?»

На сей раз ученики проходили мимо со смешками. Правда,похоже, никто особо не вникал, чей это шкафчик. Ничего, скоро въедут.

Каждый день появлялся то носок, то футболка. Я началазамечать, как три девчонки, из самых больших наших задавак, которые никогдараньше со мной не разговаривали, стали вдруг посматривать на меня содобрительной улыбкой. Эти три девушки Тревора только трепались, зато мне былочто показать.

К тому времени, когда были вывешены его штаны-хаки в пятнахот травы и земли, все уже поняли, чей это шкафчик. Теперь ребята в холлеулыбались, завидев меня. Не то чтобы я стала нарасхват, но, безусловно,добилась своего рода популярности. Конечно, у кого угодно, только не у Тревора.

Но я все равно чувствовала себя в безопасности. Теперь,когда все знали, чей это шкафчик, этот тип стал бы первым подозреваемым,случись что со мной.

Правда, он все же попытался сунуться с угрозами.

— Ты у меня пинка по заднице схлопочешь, чудище, —заявил он, схватив меня за подбородок, когда мы с Беки собирались идти домой.

— От солдатского башмака пинок будет посильнее, чем отмокасина, неандерталец, — парировала я, хотя мое лицо оставалось в еголапище.

— Отпусти ее, — сказал Мэтт и оттащил его всторону.

Похоже, что даже Мэтта моя выходка только позабавила, хотяон и числился у Тревора в закадычных друзьях. Я была уверена в том, что своимвыпендрежем этот тип доставал и Мэтта.

— Как была с придурью, такой и останешься! —проорал Тревор.

К счастью, Мэтт снова его оттащил. После долгого дня,проведенного в школе, у меня не было настроения вступать в сражение.

— Ну, погоди! — кричал он мне вслед. — Ну,погоди!

— Поговори с моим адвокатом! — заорала я в ответ,втайне надеясь на то, что вместо адвоката мне не потребуется пластический хирург.

И вот настал час грандиозного финала.

Толпы учеников собрались вокруг моего шкафчика. Я увиделадаже новичка, делавшего снимки. Это была кульминация, которой все ждали. Мойшкафчик, белое нижнее белье Тревора фирмы «Кельвин Кляйн», приклеенное к нему,и записка со словами: «Белое для девственников, верно, Тревор?»

Уж что-что, а эту записку увидели и прочитали все. И все всёпоняли!

— Рэйвен, ты испортила школьное имущество, —укорил меня директор Смит позднее в тот же день.

Я уже столько раз бывала в кабинете директора Смита, что дляменя это было все равно как встреча со старым другом.

— Эти шкафчики стоят здесь вечно, — ответилая. — Может быть, стоило бы сообщить попечительскому совету школы, что намнужны новые?

— Очевидно, ты не понимаешь, что это серьезно, Рэйвен.Ты испортила шкафчик и поставила в неловкое положение достойного ученика.

— Достойного? Спросите лучше девчонок из группыподдержки школьной команды, сколько раз он ставил некоторых из них в, таксказать, неловкое положение.

Директор Смит раздраженно постучал по столу своимкарандашом.

— Рэйвен, нам нужно подыскать тебе полезное занятие.Какой-нибудь клуб, в который ты могла бы вступить, что-нибудь, что поможет тебезавести друзей.

— В шахматном клубе есть вакансии? Или как насчетматематического клуба? — саркастически осведомилась я.

— Есть и другие сферы деятельности.

— Ага, так, может, мне вступить в танцевальную группуподдержки нашей команды? Ради такого дела я согласна надеть плиссированнуююбчонку, но, конечно, черную.

— А что, ты вполне могла бы попробовать. Ручаюсь, утебя здорово получилось бы.

— Очевидно, достойные ученики вроде Треворадействительно уважают девиц из группы поддержки.

— Рэйвен, учеба в старших классах трудна длябольшинства ребят. Тут уж ничего не поделаешь, возраст сложный, программанапряженная и все такое. Даже те, которые вроде бы вполне успешны, на самомделе, втайне, тоже сталкиваются с проблемами. Но у тебя есть все задатки. Утебя уйма воображения. Ты сообразительна, способна сама докапываться до сутидела. Только не порть больше шкафчики, пытаясь найти ответы на свои вопросы.

— Конечно, — заверила я его, воспользовавшисьпаузой как предлогом, чтобы смыться. — До скорой встречи.

— Не слишком скорой, ладно, Рэйвен?

— Постараюсь не слишком вас напрягать, — сказала яи закрыла за собой дверь.

На следующий день я заметила на своем шкафчике что-тоновенькое, совсем не мое. Это была надпись, сделанная черной краской: «Рэйвен —сущий кошмар».

Я улыбнулась. Очень умно, Тревор. Очень умно. Внутри у меняпотеплело. В первый раз он сделал мне комплимент.

Канун Дня всех святых — мой любимый день в году,единственный праздник, в который я вписываюсь. Только в этот день все меняпринимают, а я принимаю похвалы и даже получаю награды от тех великодушныхсоседей, которые не считают, что я слишком взрослая, чтобы отмечать этотпраздник, или, что вероятнее, слишком опасаются моих проделок.

Но в этом году я решила, что действительно хочу надетьмаскарадный костюм, с каковой целью наведалась в те магазины, куда обычно носане совала, и позаимствовала кое-что у мамы. Волосы я собрала в конский хвост,нарядилась во все мягкое и пушистое, включая белый кашемировый свитер с розовойтеннисной юбкой, придала физиономии здоровый цвет с помощью маминой основы длямакияжа и ее же румян, накрасила губы помадой нежно-сливового цвета и дажеприхватила с собой отцовскую теннисную ракетку. С ней в руках я обошла вокругнашего дома, произнося, как речовку, что-то вроде: «Мамочка, дорогая, я вернусьдомой после урока тенниса!»

Недотык, торчавший на кухне, поначалу меня не узнал, а когдасообразил, что это не соседка заглянула за сахаром, у него отвисла челюсть.

— Сроду не видел, чтобы ты выглядела так…хорошо, — сказал он, одетый в баскетбольную форму.

Вот, как раз то, что мне и было нужно.