Она начала рассказывать Грегу о разговоре с первой леди. Вэто время к ним подошел Джек, еще более разъяренный. Казалось, он был готовзадушить Мэдди собственными руками. В эту минуту он испытывал непреодолимуюнеобходимость найти виноватых.

– Вы об этом знали? – заорал он на Грега.

– Не совсем точно, но в общем, да. Я знал, что Мэддисобирается что-то сказать.

Грег не боялся Джека. Более того, хотя он никогда никому обэтом не говорил, он не выносил Хантера. Считал ею надменным, высокомерным,слишком властным. Кроме того, ему не нравилось, как Джек обращается с Мэдди,хотя ей он никогда об этом не говорил. У нее и без того достаточно забот.

– Вы могли бы остановить ее! Просто перебили бы ее иостановили эфир.

– Я слишком уважаю Мэдди, чтобы пойти на такое, мистерХантер. Кроме того, я согласен с тем, что она говорила. Сначала я не поверил еерассказу о Дженет Мак-Катчинс накануне, в понедельник. Для нас случившеесядолжно послужить тревожным сигналом. Такие вещи происходят вокруг ежедневно, номы не хотим ни видеть, ни слышать этого. О Дженет Мак-Катчинс мы узнали лишьпотому, что ее муж – известный человек. Если сегодня достаточно много людейуслышали Мэдди, возможно, смерть Дженет Мак-Катчинс поможет кому-нибудьизбежать той же участи. При всем моем уважении к вам я считаю, что Мэддипоступила правильно. – На последних словах его голос дрогнул.

Джек Хантер не сводил с Грега яростного взгляда.

– Наши спонсоры придут в восторг, когда против насвозбудят судебное дело!

– Это Мак-Катчинс тебе сказал?

Мэдди вовсе не жалела о содеянном, но ей не хотелосьдоставлять мужу неприятности. И все же, как она могла промолчать, когда своимиглазами видела последствия издевательств Мак-Катчинса над женой. Еслипонадобится, она готова освидетельствовать это под присягой. Да, она самоличнозахватила эфир. Возможно, это дорого обойдется и телестудии. Но дело тогостоило.

– Намекнул, и достаточно прозрачно. Сказал, что сразупосле нашего разговора будет звонить своему адвокату.

– Не думаю, что у него что-нибудь получится, –задумчиво произнес Грег. – Слишком явные свидетельства против него. И ДженетМак-Катчинс говорила с Мэдди лично. Для спасения нашей шкуры этого достаточно.

– «Нашей шкуры»? Ах, как благородно, Грег! Насколько японимаю, речь идет лишь о моей шкуре. В общем, большего идиотизма, большейбезответственности и вообразить не возможно!

С этими словами Джек удалился наверх, в свой кабинет.

– Ты в порядке? – обернулся Грег к Мэдди.

Она кивнула:

– Я знала, что это расстроит Джека. Надеюсь, до судадело все-таки не дойдет.

Тем не менее, она не на шутку встревожилась. Оставалосьтолько уповать на то, что Мак-Катчинс не станет доводить дело до суда, чтобы невыносить свою семейную жизнь на публичное разбирательство.

– Ты рассказала ему о разговоре с Филлис Армстронг.

– Не успела. Расскажу дома.

Однако вечером ей пришлось возвращаться домой одиночестве.Джек вызвал своих адвокатов, чтобы прослушать запись передачи и обсудить с нимиее выступление. Домой он вернулся после полуночи. Мэдди его ждала, ондемонстративно прошел в ванную в комнату, даже н взглянув на нее.

– Как дела? – осторожно спросила она.

Джек подошел к ней, яростно сверкнув глазами.

– Не могу поверить, что ты оказалась способна на такое!Идиотка!

Ей показалось, он ее ударит. Однако он лишь осыпал ееоскорбительными словами и обжигал яростными взглядами.

Очевидно, для Джека то, что она сделала, выгляделопредательством.

– Сразу после эфира позвонила первая леди. Ее эта передачаочень взволновала. Она сказала, что это мужественный поступок. На этой неделе ябуду на первом собрании ее комитета.

Мэдди произнесла это извиняющимся тоном. Ей хотелось хотькак-то загладить вину перед мужем. Не может же он возненавидеть ее из-заразногласий по работе.

Однако он снова пронзил ее яростным взглядом.

– Я ведь уже принял решение за тебя.

– Нет, я сама его приняла. Я имею на это право, Джек.

– Ты что, собираешься теперь защищать не только женщин,с которыми жестоко обращаются, но и женские права? Может, мне завтра ждатьрепортаж на эту тему? В таком случае давай создадим для тебя собственное шоу, иболтай, к чертям собачьим, хоть целый день. А про новости забудь!

– Но если это понравилось первой леди, с нами ничегоплохого не случится.

– Все зависит от адвокатов Мак-Катчинса.

– Думаю, через несколько дней все утихнет.

Он снова подошел к кровати, едва сдерживая себя.

– Если ты еще хоть раз позволишь себе такое, я тебя тутже выгоню. Наплевать на то, что ты моя жена! Понятно?

Мэдди молча кивнула. Ей уже не казалось, что она поступилаправильно. Она предала мужа. За все годы их совместной жизни Джек никогда неприходил в такую ярость. Может оказаться, что он ей этого так и не простит,особенно если против его телесети возбудят судебное дело.

– Я считала, это просто необходимо сделать...

– Мне плевать на то, что ты считала! И плачу я тебе нечтобы ты выражала свое мнение, а за то, чтобы ты выглядела и правильнопреподносила текст новостей. Больше мне от тебя ничего не нужно.

С этими словами он прошел в ванную и захлопнул за собойдверь. Мэдди разрыдалась. День оказался для нее слишком трудным. И все же онапоступила правильно, как бы дорого ей это ни обошлось.

Выйдя из ванной, Джек молча лег, выключил свет и по вернулсяк ней спиной. Они долго лежали молча. Наконец, он захрапел. Впервые за всевремя их совместной жизни Мэдди ощутила страх. Джек выглядел такимразъяренным... Хоть он и пальцем ее не тронул, его ярость пробудила в нейдавние воспоминания, а с ними вернулся и прежний ужас. В эту ночь, впервые задолгое время, ее мучили кошмары.

За завтраком Джек не сказал ей ни слова. Молча спустилсявниз, вышел из дома и сел в машину.

– А как же я? – спросила Мэдди, не веря своим глазам,когда он захлопнул дверцу перед ее носом.

Он взглянул на нее, как на чужую:

– Возьми такси.

Похороны Дженет Мак-Катчинс назначили на пятницу. Джексообщил Мэдди через секретаршу, что собирается поехать туда вместе с ней. Ониотправились в его машине. Он в черном костюме, с черным в полоску галстуком,она в полотняном черном костюме от Шанель и темных очках.

Церковная служба оказалась долгой и утомительной заупокойноймессой. Хор пел «Аве Мария». Весь передний ряд заняли родственники и детиДженет. Казалось, здесь собрались все самые известные политики города. Самсенатор плакал. Мэдди смотрела на него, не веря своим глазам, сердце рванулосьнавстречу детям. В конце службы она, думая о том, что делает, взяла Джека подруку. Он кинул на нее мгновенный взгляд и так же мгновенно отстранился. Все ещене может ее простить. С самого вторника они не обменялись и парой слов.