Не все из собравшихся могли поделиться личным опытом. Двоесудей сказали, что их отцы били матерей. Пока они не выросли и не увидели другиесемьи, они считали это нормальным. Потом наступила очередь Мэдди. Какой-томомент она колебалась, прежде чем поведать собравшимся свою историю. Ведь онаникому еще не рассказывала о своей прежней жизни и сейчас почувствовала себясловно раздетой на людях.

– Думаю, что моя история не слишком отличается отостальных. Я выросла в Чаттануге, штат Теннеси. Мой отец постоянно бил мать.Иногда она давала сдачи, но чаще покорно сносила побои. Как правило, он бил еепод пьяную руку или же когда злился – на нее, или на кого-то еще, или просто нажизнь. Мы были страшно бедны, ему почти никогда не удавалось найти постояннуюработу. Он злился на мать и за это. Что бы с ним ни случалось, виновата былаона. А когда ее не оказывалось рядом, отец бил меня. Правда, это случалось нечасто. Все мое детство прошло в такой обстановке. Я выросла среди потасовок,они, словно знакомая музыка, сопровождали мою жизнь. – Она остановиласьперевести дыхание. Осознала, что впервые за много лет в ее речи снова проявилсяюжный выговор. – Больше всего мне хотелось убежать из дома. Я ненавидела отца.Ненавидела постоянные драки между родителями, то, как они относились друг кдругу, вообще всю их жизнь. В семнадцать лет я вышла замуж за своего школьногодруга, в которого была влюблена. Как только мы поженились, он начал меня бить.Его звали Бобби Джо. Он много пил, не слишком утруждал себя работой. А мнеговорил, что я сама во всем виновата. И я ему верила. Он говорил, что, не будья такой плохой женой, тупой, никчемной, неряхой, ему бы «не понадобилось» менябить. А так вот «приходится». Однажды он перебил мне обе руки. В другой разстолкнул с лестницы, так что я сломала ногу, Я тогда работала на телевидении вНоксвилле. Телестудию купил один человек из Техаса, который потом приобрел кабельнуютелесеть в Вашингтоне и забрал меня с собой. Думаю, эта часть моей жизни всемизвестна. Человек этот – Джек Хантер. Я оставила обручальное кольцо на кухонномстоле, убежала к Джеку на автобусную станцию с сумкой, в которой лежали всегодва платья. Я уехала с ним в Вашингтон, получила развод, а через год вышлазамуж за Джека. С тех пор ни один мужчина меня пальцем не тронул. Да я бы и непозволила. Мне выпало большое счастье, даже не знаю за что. Джек спас мнежизнь, он сделал меня тем, что я есть сейчас. Если бы не он, может быть, меняуже не было бы в живых. Когда-нибудь ночью Бобби Джо убил бы меня. Столкнул быс лестницы, так что я сломала бы шею, или избил бы до смерти. А может быть, вконце концов, я и сама захотела бы умереть. Я никогда никому ничего об этом нерассказывала, но сейчас я хочу помочь другим женщинам, которым не так повезло,как мне, тем, кто чувствует себя в западне и которых не ждет никакой ДжекХантер в лимузине, чтобы увезти в другой город, в другую жизнь. Я хочупротянуть им руку. – Ее глаза наполнились слезами. – Мы перед ними в долгу.

– Спасибо, Мэдди, – тихо произнесла Филлис Армстронг.

Последним заговорил Билл Александр. Его история оказаласьнеобычной. Впрочем, Мэдди этого и ожидала.

Он вырос в приличной семье, в Новой Англии Родители любилидруг друга и сына. В студенческие годы он познакомился с девушкой, котораястала его женой. Он получил докторскую степень, стал известным политологом.Несколько лет преподавал в Дортмуте, потом в Принстоне и Гарварде. В пятьдесятлет началась его дипломатическая карьера. Он сказал, что у него трое взрослыхдетей – врач, юрист и банкир. Все трое очень образованные и уважаемые люди. Онвел спокойную, «нормальную» жизнь, как он выразился, временами немного скучную,но, в общем, приносившую удовлетворение.

Колумбия, где он был послом США в последнее время,показалась ему интересным местом, требовавшим недюжинных дипломатическихспособностей. Политическая ситуация диктовала предельную осторожность. По всейстране процветала торговля наркотиками. Она каким-то причудливым образомпереплеталась со всеми видами бизнеса и политической жизни. Пышным цветом цвелакоррупция. Александр чувствовал, что, несмотря на все трудности, он в состояниисправиться со своими задачами. До тех пор, пока у него не похитили жену. Приэтих словах его голос дрогнул. Ее продержали в неволе целых семь месяцев,рассказывал он, стараясь сдержать слезы. Сидевшая рядом врач-психиатр положиларуку ему на плечо. Все собравшиеся теперь чувствовали себя близкими друзьями.

– Мы пытались сделать все возможное, чтобы ее вернуть.

Ему, наверное, сейчас шестьдесят, прикинула Мэдди, судя потому, сколько лет он проработал американским послом в Кении, Испании и,наконец, Колумбии. Тем не менее, при совершенно седых волосах у него ясныеголубые глаза, моложавое лицо, крепкое атлетическое сложение.

– Госдепартамент послал специальных людей ктеррористам, державшим в плену мою жену. Они требовали за ее жизнь освободитьсто политических заключенных. Госдепартамент не соглашался. Я все понимал, но немог потерять жену. ЦРУ тоже пыталось помочь. Они даже сделали попытку еевыкрасть, но потерпели неудачу. После этого ее перевезли куда-то в горы, и мыпотеряли ее след. В конце концов, я сам заплатил выкуп, которого требовалитеррористы. А после этого сделал большую глупость. – Его голос снова дрогнул.Мэдди почувствовала, как ее сердце рванулось к нему. – Я сам попытался вести стеррористами переговоры, делал все возможное. Чуть не лишился рассудка. Но ониоказались умнее и проворнее нас. Через три дня после того, как мы заплатиливыкуп, они убили мою жену. Бросили тело на ступенях посольства. Они отрезали ейруки...

Александр больше не мог сдерживаться. Разрыдался, не скрываяручьем хлынувших слез. Никто не двинулся с места, не проронил ни слова. В концеконцов, Филлис Армстронг коснулась его руки. Он судорожно вздохнул. Остальныезабормотали слова сочувствия. Как ему вообще удалось пережить эту ужаснуютрагедию...

– Я чувствовал свою вину. Это я все провалил. Зачем ярешил сам вести с ними переговоры! Это их только еще больше озлобило.Предоставь я это опытным специалистам, может быть, ее продержали бы в плену годили два, но потом, в конце концов, отпустили бы. Я ее погубил.

– Какая чепуха, Билл! – прервала его Филлис. – Вы исами это знаете. Как вы могли предугадать, что произойдет? Террористы –бессердечные, аморальные подонки. Человеческая жизнь для них ничего не значит.Очень может быть, что они в любом случае ее бы убили. Я в этом почти уверена.

– Боюсь, что я никогда не перестану думать, что это я виновенв ее гибели. И в прессе на это намекали.

Внезапно Мэдди вспомнила слова мужа о том, какой идиот БиллАлександр. Как Джек мог быть таким бессердечным...

– Прессе нужны только сенсации, – вставила она – Вбольшинстве случаев они сами не знают, о чем пишут.

Билл поднял на нее глаза, полные неизбывного горя. Онаникогда не видела такой боли в человеческих глазах. Ей неудержимо захотелосьего коснуться, успокоить, утешить. Не сиди он так далеко от нее, она бы этосделала.