Я с опаской рассматривала «прорубь» – на Гулы похожа, и вода – зеленая, мерцающая. На шесть человек ванночка. Засмотревшись в ее переливающуюся глубину, мне вдруг так захотелось оказаться дома! Увидеть детей. Я так соскучилась.

– Сем, а может, уйдем потихоньку?

– Сам хотел тебе предложить, – отозвался муженька. – Ты устала, натерпелась и перепила чуток. Конечно, домой пора… – Он взял меня под руку.

Мы с ним доложились Кате, что уходим, потихоньку отошли в сторону и… наткнулись на Мишель.

– Даша, не уходи! Ты бледная, понимаю, почему, – из необъятного, как потом оказалось, кармашка она достала фляжку. – Отпей два глотка, в голове прояснится, появятся силы.

Семен за меня отказался. Но с Мишель трудно спорить. Отпила – полегчало, и усталость словно рукой сняло.

– Не уходи! – опять попросила Мишель серьезно и печально. – Кать, – позвала она. – Расскажи Даше про наш секрет, про колос.

Сестренка протиснулась к нам. Шуршание шелка, и с характерной для Мишель стремительностью, она уже возглавляла экскурсию.

– Я тебе в общем выдам. Когда Сева к Мишель переехал, она вещи ему помогала разбирать. В шкатулке с семейными артефактами ее внимание привлекла старинная фотография – как раз это и был сам купец Ломовой. Там же она нашла брошь прапрабабки и большой медный колос. Мишель в руку его взяла, он раскрылся. Она подумала – сломала случайно, Севу позвала, повиниться. А он обалдел, брать у неё колос не стал. Подожди, говорит. Фотографию купца перевернул и читает: «Внуки мои и правнуки! Заклинаю вас передавать колос по мужской линии до тех пор, пока избранница ваша его не раскроет. Значит судьба ей дана освободить плененную дочь Земты Кривошеевой. Я слово ей дал за спасение своего младшего сына Ярослава.

Выполните волю мою – наградит судьба детками, ежели нет – являться медведем буду к непокорным отпрыскам». И вензеля – росчерк Ломового, и его печать. А еще Севастьян вспомнил семейную байку про этот колос. Раз увидел у дома Ломовой странную черную женщину. Прогнать ее хотел, а она сказала: «Предупредить должна, несчастье в доме твоем. Сын младшенький с дерева упал. Ветка подломленная ему грудь пробила. Поклянешься дочь мою спасти, я в твоего ребенка помогу обратно жизнь вдохнуть». А тут девка – нянька от дома бежит, рыдает, хозяину в ноги падает. Убился, мол, дитятко, недоглядела. Как ни страшно было помогать ведьме Кривошеевой, Ломовой в сад ее привел. Ярослав уже бездыханный лежал. Земта ему в рану колос медный вставила. Скол ветки из груди в землю вошел и через неё сила земли мальчика оживила. Он глаза открыл, отца-батюшку позвал. Земта колос из раны вытащила. Затянулась она на глазах, будто и не было ничего. Отдала ворожея колос купцу и напомнила: «Слово твое кровью сына скреплено. Как найдется жена, в руке которой колос откроется, так и пророчество сбудется.» От всего, что случилось, купец в перепуге был: «За что мне все это?!» – к ведьме воззвал. Она же спокойно: «Сам знаешь. Попрал ты руками то, что тебе не принадлежит.» Это она о подземной пещере говорила. Наши же молодожены до этого о семейной тайне Ломового не знали. Она в небытие ушла. И так случилось неспроста – пещеру и колос в шкатулке нашли в один и тот же день. Сейчас немного истории. С Ярославом несчастье произошло в семь лет. Он был поздним ребенком. Мать его, жена купца, умерла при родах. А за месяц до несчастья пропал старший сын Ломового, Богумир. Это его Верфавия погубила. Купец уверял, что по ночам сын домой в свою комнату возвращается. А днем он вначале только его голос в пещере стал слышать, а потом и хор других незнакомых. В общем, помутился Ломовой рассудком. Дела и опека над мальчиком перешли к бедному дальнему родственнику. Он в дом к ним переехал. Прошел год, и оказалось, что купец пропал в пещере. Его так и не нашли. В поисках принимали участие только доверенные слуги. Потом от землетрясения, непонятно почему начавшегося, пещеру завалило камнями. Она словно вся заполнилась ими. Завалило пещеру, а вместе с ней и память о ней. Обычную купальню быстро восстановили. Ярославу сказали, что пещера была всего лишь механической иллюзией. Ломовой любил делать всякие большие механические игрушки. Она сломалась – делать нечего. Спросишь, откуда наши молодожены об этом узнали? Тул Земты Кривошеевой напел – тот самый колос! А самое удивительное… – горячо шептала сестренка.

И вдруг нас грубо прервали. Между нами возникла закрытая граница из инструкций о тишине. Семушка провел болевой захват руки, которая ее нагло удерживала.

– Отпустите! – закричал наш коттеджный почтальон, Егор Глухарев. – Если секретничаете, то хоть чуть погромче. Не разобрать ведь! У меня от прислушивания уже голова разболелась…

– Граждане, если кому неинтересно, не держим, – осадил возмутителя спокойствия Севастьян. – Когда перейдем в карстовую пещеру, я требую ото всех тишины в целях вашей же безопасности.

Понятливые граждане дружно закивали головами, как забавная стайка птиц.

– Итак, – спокойно сказала Мишель. Ее голос напевно продолжил экскурсию. – Друзья, обратите внимание, видите, угол прямоугольного помещения купальни срезан. Мы занавесили его раздвижной партьерой. При реставрации, когда были убраны временные стенки душевых и прочих подсобных помещений, рабочие наткнулись на старую кладку. Стена в три кирпича. Монументальная! Вначале ее трогать побоялись, учитывая, что она может поддерживать своды подземной купальни. Но… Севастьян, используя свой профессиональный опыт диггера и кое-какие технические новшества, установил… – Последовала эффектная пауза. – За этой стеной есть еще две, находящиеся на расстоянии друг от друга. Дальше свободное пространство большой площади. Размеры непонятной формы объекта нас поразили. На всякий случай здесь установили колонны, укрепляющие потолок, и аккуратно разобрали кирпичную кладку. За ней оказалось… вот – смотрите, – Мишель дернула шелковый шнур.

Сработал механизм, раздвигающий тяжелые багровые портьеры. Наши взгляды уперлись в пористую серую стенку. До потолка и очень похожа на пчелиные соты.

– За ней такая же вторая, – воодушевленным голосом добавил Севастьян.

Вздохи прошелестели по толпе. Народ не понял, чем нужно восхититься.

– Эта стена имеет проход вот здесь, – показал Сева. – Он все время в черной тени, даже если освещать факелами. Вот видите, – направил он свой факел, – ничего нет, если не знаешь, что искать. Второй проход – с другого конца второй стены. Удача, что стены не успели снести. Мы поняли их назначение только потом, разбирая старые документы из сундука, замурованного в подвале. Да, друзья, мы нашли весьма ценный клад. Золотые монеты и архивы купца Ломового. Так вот, на листке из хозяйственной книги расхода и прихода сохранились некоторые цифры. Сумма в царских золотых рублях, заплаченная крестьянам за добычу серой глины у Чертового гребня. Казалось бы, что в ней такого? И почему ее надо было добывать с большим риском для жизни из очень топкого болота? Сейчас такую уже не достать. Русло реки изменилось. Там большие наслоения ила. И конечно вы спросите, зачем понадобилось из этой глины возводить столь странные стены? Ответ нашелся в письме друга Ломового. Иван Федорович Гвоздев пишет: «Я счастлив за тебя. Мы расчитали верно, эти стены действительно гасят голоса». Из других источников стало известно, они были построены, когда купцу стал являться призрак его старшего сына. Ломовой отгородил своих домочадцев от беспокойного духа и голосов из подземной пещеры. Их оказывается слышал не только он, но и все, кто проживал в доме. Экспериментально проверено лишь одно – это уникальная шумопоглощающая конструкция.