выдерживать той холодной пустоты, на которую обречен каждый великий правитель?

Впрочем, была в жизни султана и светлая сторона – его любовь к прекрасной сербской княжне, которую он пронес ее через всю свою жизнь. Именно эта любовь помогла Мураду пережить смерть двух старших сыновей, удержала доброту в сердце, очистила разум от дурных мыслей. Последние десять лет он мог дышать лишь благодаря ей… Но вот, султан ушел, а вместе с ним, должна была уйти и его любовь.

– Вы хотите покинуть Эдирне? – мрачно спросил Халиль, когда княжна появилась на пороге его кабинета. Теперь они могли встречаться без страха за свою жизнь.

Мара откинула с лица непослушные золотые локоны.

– Как только представится такая возможность, – твердо сказала она. – Мой повелитель мертв. Я больше не вижу для себя смысла задерживаться здесь.

– В Сербии неспокойно, – попытался переубедить ее Халиль. – Не лучше ли вам оставаться под защитой султана… – Визирь откашлялся. – Султана Мехмеда.

– Султан Мехмед, – медленно произнесла Мара, делая акцент на первом слове. – Звучит странно и непривычно. Случилось то, чего мы так боялись. Верно, Халиль?

Визирь не сразу нашелся с ответом.

– На все воля Аллаха, и не мне, ничтожнейшему из людей, сомневаться в его мудрости, – ответил после небольшого раздумья Халиль. – Если Мехмеду суждено занять трон, пусть все так и будет.

– Ты хорошо изображаешь смирение, – ухмыльнулась сербская княжна. – Но с нашим шахзаде этот трюк не пройдет. Он умнее и проницательнее, чем ты думаешь.

– Судя по всему, вы осведомлены о принце не хуже меня, – попытался улыбнуться Халиль. – Впрочем, я нисколько не умаляю его способностей. Мехмед перенял от своего отца любовь к знаниям и упорство в достижении поставленных целей. Однако…

Визирь сделал паузу, полностью завладев вниманием собеседницы.

– Он всего лишь человек.

Мара непонимающе воззрилась на сановника.

– Что ты хочешь этим сказать, Халиль?

Сановник оглядел комнату, словно пытаясь понять – подслушивают ли их сейчас вездесущие евнухи. Затем поднялся и, подойдя вплотную к сербской княжне, прошептал:

– Одно только ваше слово и Мехмед никогда не переступит порог дворца в Эдирне.

Глаза Мары расширились то ли от ужаса, то ли от удивления, но Халиль продолжил все тем же бесстрастным голосом:

– Сейчас к шахзаде отправился один из моих верных людей. Он ждет только моего приказа, чтобы…

– Замолчи, Халиль! – Мара в гневе отпрянула от визиря. – Ты думаешь, я желаю получить власть такой ценой? Хочешь, чтобы я согласилась на убийство этого несчастного юноши? Посмотри на Мехмеда – ведь он так похож на своего отца, твоего повелителя! Те же глаза, те же губы, та же улыбка…

– Все верно, госпожа, – примирительно произнес Халиль. – Но душа… душа совсем другая. Нам надо избавиться от него, пока еще не поздно.

Султанша в нерешительности закусила губу.

– Но почему ты просишь меня? – слабым голосом вопрошала Мара. – Сейчас в твоей власти вся империя, а я всего лишь слабая женщина.

– Без вас моя власть – ничто, – горячо проговорил Халиль, – На моей стороне только сила, но законных прав на трон у меня нет. Именно поэтому я нуждаюсь в вашей поддержке.

Визирь снова приблизился к собеседнице и торопливо продолжил:

– Когда вопрос с Мехмедом будет решен, вы получите контроль над гаремом, а я стану управлять государством от имени малолетнего султана Ахмеда. Тогда уже никто не сможет противостоять нам. Вместе мы подавим любое недовольство, приведем империю к процветанию и обеспечим мир, о котором так долго мечтал наш покойный повелитель!

Видя нерешительность в глазах султанши, визирь взмолился:

– Госпожа, настало время взять то, что наше по праву! Другой возможности для этого уже не будет!

Мара в волнении заходила по комнате. Она лихорадочно размышляла над словами визиря и не могла прийти к окончательному решению.

– А как же Баязид и его мать, Гюльбахар, – княжна вперила в Халиля изумрудные глаза, – их ты тоже предлагаешь?..

Она не договорила, ожидая ответа. Визирь только развел руками:

– Другого выбора нет. Лучше смерть одного, чем гибель многих.

– Чем же провинился этот ребенок? – едва сдерживая слезы, вдруг воскликнула Мара. – Аллах и без того лишил меня радости материнства, но теперь ты предлагаешь взять на свою душу еще и грех детоубийства?

Халиль молчал, пораженный словами сербской княжны. Он и позабыл, что Мара, прежде всего, была женщиной. Женщиной, которая обрела счастье в любви, но лишилась возможности прижать к груди своего ребенка, услышать его смех, увидеть, как он растет, даруя радость ее любящему сердцу.

Пусть в Мехмеде и Баязиде она чувствовала угрозу, но в них же видела и продолжение династии, которое она так и не смогла подарить возлюбленному супругу.

– Я никогда не пойду на такое, Халиль, – решительно прошептала княжна, словно подтверждая выводы, которые уже успел сделать визирь. – Ни капли крови больше не прольется в стенах этого дворца по моей вине.

Халиль умел разбираться в людях и быстро понял, что уговаривать султаншу бесполезно. Его планы, амбиции и цели – все это рухнуло разом, натолкнувшись на уязвленное самолюбие несчастной женщины. А ведь он думал, что сумел предусмотреть все. Старый дурак!

Визирь медленно опустился на стул и долго молчал. Молчала и Мара, она то хорошо понимала, что своим отказом лишила Халиля главной мечты его жизни – мечты о безраздельной власти, а, возможно, обрекла его и на более жестокую участь.

– Что ж, госпожа, – собравшись с силами, произнес визирь, – прошу простить мне мою откровенность. Надеюсь, этот наш разговор останется в тайне и…

Он не успел договорить. Мара быстро приблизилась к нему и схватила за руку.

– Откажись от печати! – потребовала она с мольбой в голосе. – Прошу тебя!

Халиль чувствовал благоухание сирени в ее волосах и душа его наполнялась трепетом, как в далекие времена юности. Подавляя в себе греховные мысли, он произнес, стараясь не глядеть в пленительные глаза султанши:

– Эту печать вручил мне государь, и только он может забрать ее обратно.

– Мехмед заберет ее вместе с твоей головой! – всплеснула руками сербская княжна.

– Вас так заботит моя жизнь, госпожа? – неожиданно спросил Халиль.

Мара опустила голову и, сделав шаг в сторону, проговорила:

– Ты – единственный, кто с самого начала был добр и внимателен ко мне. Ты научил как следует себя вести, что говорить, когда улыбаться и когда молчать. Благодаря этим урокам мне удалось выжить здесь, вдали от дома. Я искренне ценю твою дружбу и желаю помочь тебе.

Княжна сделала паузу, и, вновь шагнув к визирю, зашептала:

– Когда Мехмед взойдет на трон, сразу же откажись от своей должности. Вместо этого, пусть назначит тебя своим наместником в Сербии.